Не сказать чтобы церковь была наполнена людьми, но с десяток человек на церемонии присутствовали. Первой я обратила внимание на длинную, худощавую и плоскую, как жердь, тетку, одетую в темно-бордовое, расшитое серебром платье до пят. Ее темные с отчетливой проседью волосы свивались в сложную прическу, а стальные серые глаза грозились пронзить меня насквозь. Ладони у женщины медленно сжимались в кулаки.
И чего она так нервничает? Немолодая уже, удар еще хватит, откачивай ее потом… Совершенно не заботясь о странной тетке — это же сон! — я перевела взгляд дальше. Возле первой женщины стояла еще одна, в таком же, только победнее и попроще, безо всякой вышивки, платье. Эта была существенно полнее и выглядела лет на десять помоложе, но тоже явно была близка к апоплексии — пухлые ручки она прижимала к груди, а губы изображали огромную букву «о».
Я присмотрелась к публике, занимавшей церковные скамьи. Все как один — и мужчины, и женщины — были выряжены в одежды глубокой средневековой древности. Сукно, бархат, шерсть и простой лен — здесь присутствовало все. На головах у некоторых дам красовались непривычные уборы, а мужчины носили мягкие береты.
«А что, в церкви нынче, шапки снимать не принято?» — рассеянно подумала я, но тут же объяснила все причудами своего сновидения. Попала я в нем на слет реконструкторов или перенеслась в Средневековье — какая, в сущности, разница.
Кстати, а я что, тоже в таком нелепом наряде? О, и правда!
На мне, как на вешалке, болталось голубенькое платье, а поверх него — бледно-зеленая, расшитая цветочным орнаментом безрукавка с длинными полами. Что-то я очень худая в этом сне. Но вообще, это даже приятно, я такой, пожалуй, только лет в пятнадцать-двадцать была. Поднеся руку к голове, я обнаружила, что в распущенных волосах запутались какие-то тканевые кусочки. Выдернув первый попавшийся, я увидела матерчатый цветочек — как мило! Волосы, между прочим, мало напоминали мои. Прядка, которую я машинально принялась накручивать на палец, была очень темной, почти черной, и вилась крупными кольцами. Не чета моим обычным русым космам.
— Так, — раздался твердый голос священника. — Достопочтенные собравшиеся, у невесты от переживаний немного помутился рассудок. Прошу всех выйти и подождать снаружи, пока мы с госпожой Морвейн поможем девице Блейз прийти в себя. О том, продолжится ли церемония, сообщим позднее.