– Слушай, Глеб, давай начистоту. Саша меня послала прямым текстом. Мне было очень неприятно, конечно, но я это переживу. Но если ты у меня за спиной крутить с ней будешь…
– Эй, потише, потише… Не собираюсь я с ней крутить. И в мыслях не было. Дело у нас с ней есть. Насти касается.
– Что за дело такое вдруг?
– Прости, друг, не могу сказать. Вот не поверишь, рассказал бы сразу, но нельзя мне, слово дал. Но никаких у нас амурных дел не было и не будет. Слово тебе даю. Сволочью последней буду, если обману тебя. Да и уедет она скоро. И скажу тебе, что она не из тех, кто будет дома сидеть и борщ варить.
– Ты знаешь, Глебка, а мне и не надо было бы, чтоб она мне борщ варила. Я бы и сам его… Просто, вот не поверишь, как познакомился с ней, так все изменилось. Не могу словами это описать, только как будто небо стало глубже, а солнце сильнее греет.
– Ты влюбился, брат, такое бывает.
– Да, беда прямо. На кой черт я на дороге остановился?! Лучше бы мимо проехал.
– Жалеешь, что доброе дело сделал? Не надо, Леха, не жалей. Никогда не жалей, что добро сделал, даже если это добро против тебя обернется.
– Да ну? Тут я бы поспорил…
Друзья помолчали.
– Мутная она какая-то, эта Саша, – продолжил Алексей, – Откуда, куда, чем занимается – ничего не говорит. Я бы подумал, что и правда криминал за ней какой водится, но вот сердцем чувствую, что она человек очень хороший. Прямо тепло рядом с ней, а как посмотрит, так душу осветит взглядом. Никогда я такого не встречал.
– Ничего худого за ней нет, я уверен. А насчет криминала… Это вряд ли.
– А ты знаешь, что у нее вся спина поранена? И плечо. Страшные такие рваные раны от плеча до пояса.
– А ты где это увидеть умудрился?
– И нечего так глумливо ухмыляться. Я мельком увидел, случайно, она об этом и не знает. Я спросил ее, а она говорит – царапина, в лесу случайно поранилась. Темнит – это точно.
– Ну не говорит, и не надо. Ее право.
– Да, хотел бы я иметь право ее спрашивать, но боюсь, что вряд ли удостоюсь этой чести.
– Не грусти, Леха, мало ли еще в жизни таких девчонок встретишь. Любая с радостью тебе на шею бросится.
– Да черт его знает. Вот хотел бы, чтоб эта бросившаяся была Сашей, но что-то не складывается. Человек полагает, а… Грустно это все, Глебыч.
– А жизнь вообще штука невеселая. И чем дальше живешь, тем грустнее становится.