— Считаете, мой сын врет? — хмурюсь.
— Предполагаю, — отвечает туманно.
Втягиваю носом воздух. Ах ты ж сучка!
— Я не понимаю, почему я должна не верить собственному сыну? Его травят в школе, он приходит домой в разорванной одежде, закрывается в себе, а я, по-вашему, должна просто отмахнуться?
— Он мог где-то упасть, вот одежда и порвалась, а плохое настроение, — смеется наигранно, — знаете, может, из-за девочки расстроился. Подростки все-таки.
Я в шоке от подобного ответа. Раньше я не касалась этой стороны жизни школы, но была искренне убеждена, что если есть какой-то конфликт, то школа должна быть заинтересована в том, чтобы побыстрее его решить.
А выходит, они заинтересованы только в том, чтобы замять конфликт, а не уладить его.
— Мой сын никогда не врет, Алла Михайловна, — давлю на нее взглядом.
Учительница выдает улыбку, и мне хочется треснуть ее за эти маски, за то, что пытается сделать из меня дуру.
— Но ведь Павел уже как-то врал. Это не впервые. Так что не вижу ничего странного в том, что он может соврать и во второй раз, рассказав о травле. Я вот ничего такого не слышала.
И снова улыбается гаденько.
— Скажите прямо, хватит намеков.
Алла Михайловна снимает очки, придвигается ближе и начинает снисходительно:
— Алена Александровна, мы же с вами понимаем, о чем речь. Мальчик придумал себе, что он сын мэра, — хихикает мерзко. — Фантазии ребенка, конечно, удивительная вещь. А почему не сын президента?
Качает головой, довольная своей шуткой, а я покрываюсь склизкой, мерзкой испариной. Ведь скажи я тогда правду… все было бы иначе.
Вероятно, меня лишили бы сына, но в любом случае над ним не посмели бы смеяться.
Я тоже придвигаюсь ближе к учительнице:
— Вас не должны касаться наши семейные дела, Алла Михайловна. Также выводы насчет отца Паши оставьте при себе, они не имеют никакого отношения к школе, ясно вам? — закипаю.
Учительница отстраняется от меня.
— Я к вам пришла с конкретной проблемой: моего сына травят. Если вы не решите вопрос, я пойду к директору или в вышестоящую инстанцию. Вся школа в камерах, вам определенно не составит труда отыскать нужную видеозапись. В противном случае мы обратимся в полицию.
Алла Михайловна подбирается, а я поднимаюсь на ноги:
— Надеюсь, вы услышали меня. — Отхожу к двери, но возле нее оборачиваюсь. — И еще: не смейте мусолить тему отца Паши или нашей семьи. Это не ваша зона ответственности. Если узнаю что-то — раздую скандал. Всего хорошего.