— Значит нервное? — продолжает он допрос.
Мне страшно. Страшно, что он раскусит меня. Но я стараюсь не подавать виду.
— Конечно нервное! А какое еще, Глеб?! — рычу я. — И тут еще этот со своим амбре! — пытаясь окончательно оправдаться киваю на машину, где остался зловонный пьяница. Меня от одной мысли о нем передергивает.
— «Этот» — друг твоего отца. По твоему же заверению, — припоминает он мне мою ложь.
— А я что, спорю? — передергиваю плечами нервно. — Но я не властна над чистотой других людей. Чего уж? Я оказалась не властна даже над чистотой собственных отношений. Так что ты хочешь от меня?!
— Хочу, чтобы ты перестала врать, — рокочет он. — У тебя плохо получается.
Глеб вдруг в один резкий рывок подхватывает меня на руки, и уверенно шагает к больнице до которой мы не доехали считанные метры.
— Пусти! — шиплю, дергаясь в его руках, но его хватка как всегда железная. — Глеб, отпусти меня! Слышишь?!
— Я отпущу, — его голос спокойный, как будто ничего толком и не произошло. — Как только передам тебя врачам.
— Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне! — пытаюсь вырваться, но он только сильнее прижимает меня к себе. — Я запрещаю. Ты больше не имеешь права!
Он не отвечает. Но я слышу его бешеное дыхание от сдерживаемой злости. Будто задавленный рык клокочет у него в груди.
Ах, не нравится, что лишился права на жену? Надо было раньше думать! Когда каких-то баб трахать решил! Подонок!
— Мне противно, Глеб! — выдыхаю я, сжав зубы, чтобы не сорваться, когда мы подходим к больнице.
Глеб не подаёт виду, но я чувствую, как его пальцы крепче прижимают мои рёбра, словно он удерживает не только меня, но и себя от вспышки эмоций.
Его сердце бьётся ровно, размеренно, но я всё равно чувствую будто у него что-то кипит внутри. Будто даже не меньше, чем у меня. И от этого мне становится не по себе.
Глеб ведь привык контролировать всё.
Даже меня.
А тут я смею сопротивляться. Но он молчит сцепив зубы так сильно, что у него желваки подергиваются.
Никогда не видела своего мужа таким.
Может и правда этот солдафон способен испытывать хоть каплю вины?
Хотя плевать я хотела на его чувства теперь. Как он наплевал на мои.
Перестаю сопротивляться, когда Глеб поднимается на крыльцо больницы. Не хочу привлекать лишнего внимания посторонних людей.
Да и от попыток вырваться я разве что запыхалась, но нисколько не приблизилась к цели. Поэтому остается только ждать, когда он найдет врача и отпустит меня наконец как обещал.