Глеб явно хочет что-то еще сказать. Он даже руку поднимает, будто хочет обнять меня за талию.
Но я отвожу взгляд, и отшатываюсь к стене:
— Поехали. Либо уже вызови мне такси, — произношу тише, но все так же твёрдо, не позволяя себе даже малейшей слабости.
Знаю, что он не согласится на такси. Значит уедет из больницы вместе со мной. А там глядишь и забудет про этого шантажиста проклятого. Что было бы мне очень на руку.
Глеб некоторое время молчит. А затем со вздохом сдаётся:
— Хорошо. Поехали.
Замечаю, как он сжимает кулаки, явно пытаясь удержать в себе бурю эмоций, но больше не спорит.
Это и раздражает, и немного удивляет меня.
Обычно ведь он всегда идет напролом, спорит, доказывает, делает всё по-своему, а тут почему-то терпит мои выпады.
Неужто испытывает хоть каплю вины передо мной?
Сомневаюсь.
Я первая шагаю вниз по лестнице, чувствуя, как внутри всё сжимается от наполняющей меня тоски.
Мы больше не семья.
Он больше не мой муж.
Не мой любимый.
Никто.
Стараясь не глядеть на него, спешно иду вперед, чувствуя, как внутри меня всё дрожит.
Глеб шагает рядом, тяжелый, властный, несгибаемый, и от его присутствия мне становится тяжело дышать. Он будто поглощает собой всё пространство, не оставляя мне даже глотка воздуха.
Меня снова начинает подташнивать от нервов и волнения, но я держусь, упрямо шагая вперед, к выходу из больницы.
Я почти чувствую его взгляд на себе, острый и тревожный, и это выводит меня из равновесия еще больше.
И уже почти приблизившись к двери, ведущей на улицу, я вдруг слышу знакомый голос за спиной:
— Варюша, моя хорошая, надо же, второй раз за день тебя вижу! Ты и мужа привезла на УЗИ?