Закрываю глаза, пытаясь успокоиться, но тут же вижу его лицо, его взгляд, его руку на талии другой женщины. Вспоминаю его голос, произносящий «любимая» с такой лёгкостью, будто делает это каждый день, мать его!
От боли комок застревает в горле, а на глаза наворачиваются слёзы. Я быстро стираю их рукой, глотая воздух, заставляя себя взять себя в руки. У меня нет права снова развалиться на части. Я должна быть сильной ради Лёвы, ради мамы, ради самой себя.
Но всё равно больно. Так больно, словно кто-то снова вырвал моё сердце и растоптал его прямо у меня на глазах.
4. Глава 4.
Марк.
Четыре года я выстраивал новую жизнь, кирпич за кирпичом, выжигая прошлое из памяти. Каждый день был борьбой — жёсткой, бескомпромиссной. За себя и за дело, что стало смыслом моей жизни.
Я делал всё, чтобы забыть Еву, стереть её тихий, мягкий голос, что когда-то звучал во мне, её взгляд, от которого я терял контроль.
Четыре года убеждал себя, что избавился от неё, как хирург отсекает больной орган. Я был уверен — всё кончено. Прошлое похоронено, и я свободен.
Но сегодня моя иллюзия рухнула в одно мгновение.
Ирина уговорила зайти в эту мастерскую: «Лучший ювелир Москвы», — её голос звенел восторгом, когда она говорила о кольцах. Я не вникал, не спрашивал имени мастера. Зачем? Это просто очередной пункт в списке дел перед свадьбой. Рациональный шаг для мужика за тридцать. Я шёл сюда без мыслей, без предчувствий, пока не переступил порог.
Запах металла и слабый намёк ванили — знакомый, смутный — ударяет в нос, и что-то внутри болезненно сжимается. Поднимаю взгляд, и воздух застревает в лёгких. Она. Ева. Мир замирает, сердце бьётся в груди, как пойманный зверь. Это не может быть она. Не здесь. Не сейчас. Но, сука! Судьба сама меня привела сюда.
Её лицо — спокойное, чуть бледнее, чем помню, расцвела и похорошела, — врезается в меня, как удар. Волосы короче, струятся по плечам, как шёлк, что я когда-то трогал. Она поднимает глаза от бумаг, и на миг в них вспыхивает что-то — страх? боль? — прежде чем она опускает взгляд. Пальцы сжимают карандаш так, что костяшки белеют. Она тоже не ждала.
Грудь стягивает, я прячу руки в карманы, стискиваю пальцы до боли. Четыре года я не знал, где она, что с ней, запрещал себе узнавать хоть что-то. И вдруг — она здесь, известный ювелир, добилась того о чем мечтала.