Максим уже рядом. Он протягивает руку, я зло отдёргиваю свою ладонь:
— Не трогай меня, — бросаю резко.
Но он не слушает. Просто молча, не обращая внимания на мои протесты, вновь берёт меня на руки и несёт к подъезду. Я кусаю губы от унижения, злости, боли, но ничего не говорю. Сопротивляться сейчас бесполезно.
С трудом достаю ключи, открываю дверь, надеясь, что он оставит меня одну, но Максим заходит следом. Я оборачиваюсь к нему и гнев вспыхивает с новой силой.
— Макс, уходи!
Но он молчит. Спокойно закрывает за собой дверь, вешает пальто на крючок и, не обращая внимания на мою злость, подходит ближе.
— Ты в своём уме?! — взрываюсь, голос дрожит от гнева.
Он качает головой, глаза его мрачные, глубокие, будто он видит насквозь мою злость и обиду, но не собирается уходить:
— Ты не можешь сейчас быть одна, ходить и себя обслуживать.
Твердолобый какой и непробиваемый!
Я дёргаюсь в сторону, пытаясь пройти мимо, но Максим ловит меня за локоть и осторожно ведёт к дивану. Я вырываюсь, но он не отпускает, и только когда я сажусь, наконец отступает на шаг назад, но не отводит взгляда.
— Теперь-то мы поговорим, — говорит он тихо, твёрдо, и от этих слов по коже пробегает холодок.
— О чём? — резко бросаю, хотя уже знаю ответ.
Он делает шаг вперёд и медленно опускается на корточки прямо передо мной, чтобы наши взгляды были на одном уровне. Его глаза — тёмные, серьёзные, и в них больше боли, чем я готова видеть.
— О ребёнке, Вика, — произносит, едва слышно, но каждое слово как удар молотком по сердцу.
Я замираю, дыхание перехватывает, и несколько секунд я просто смотрю на него, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.
— Это не твоё дело, — выдавливаю наконец, выплескивая яд и гнев.
Максим резко поднимается, в глазах вспыхивает злость, его голос дрожит от ярости:
— Правда? Ты серьёзно думала, я не узнаю? Это мой ребёнок, Вика! Ты не думала, что я имею право знать?
Я срываюсь на крик, боль и обида взрываются во мне с новой силой:
— Право? Ты говоришь мне о праве? После всего, что ты сделал?! После Алисы, после того, как ты сам разрушил всё, что у нас было? А Ромка? Ты о нашем сыне подумал? Ты вообще о нем думал, когда трахал его невесту? И после всего ты считаешь я должна была бежать к тебе с этой новостью?
Он резко шагает по комнате, руки его дрожат, он оборачивается ко мне, и голос его звучит как рёв: