Кое-как все-таки доковыляв до опушки, я,
наконец, самостоятельно смог оценить место, выбранное Ми для
ночевки. И, Баг побери, гремлин оказался прав! Мне оно
понравилось!
Мои потрескавшиеся на морозе губы
непроизвольно растянулись в счастливой улыбке. Сегодня впервые за
много дней, я буду спать под крышей.
***
Это была небольшая бревенчатая избушка, около
семи шагов в длину и пяти в ширину. Невысокая, но довольно
просторная на вид. Маленькие двери были наглухо заколочены старыми
досками.
―
Видимо, здесь уже давно никто не появлялся, ― устало
прокомментировал я увиденное.
―
Хрн, ― подтвердил мои слова Обжора, легко, словно листы бумаги,
отрывая правой лапой серые доски.
―
Любопытно, кто может жить в такой глуши? ― пробормотал
Ми.
Я
покачал головой.
—
Это временное жилье. Здесь останавливаются охотники, когда выходят
на промысел.
Когда последняя доска была сорвана, а дверь
открыта, мы вошли внутрь. Ми поджог лучину и поднял ее над головой.
Тусклого света было достаточно, чтобы рассмотреть внутренности
избушки.
Ни
одного окна. В шаге от входной двери, у правой стены, небольшая
печка. Чуть дальше стол и два стула. Слева ― грубо сколоченный
широкий лежак, застеленный старым тряпьем и шкурами. На стенах
несколько пустых полок. Видимо, неизвестный хозяин уже давно
забросил эту хижину и забрал все полезные вещи с собой. Привычно
активировав «чутье», я ничего магического не обнаружил. Хех… Кто бы
сомневался…
Обживались недолго. Перво-наперво избавились
от стола и стульев ― подросшему Обжоре необходимо больше места.
Пока я, кряхтя будто столетний старик, вытаскивал старое тряпье и
полуразложившиеся шкуры наружу, Ми занимался разведением огня в
печурке, благо неизвестный хозяин оставил немного дров у стены. За
что ему низкий поклон.
С
устройством печи гремлин разобрался довольно быстро. Правда, ему
пришлось лезть на крышу избы, чтобы пробить засорившийся дымоход,
но уже вскоре в топке весело горел огонь.
Поужинав остатками оленя, добытого Обжорой
накануне, мы, наконец, легли спать. И вот тут со мной приключился
очередной облом. Несмотря на тяжелый день и сытный ужин, сон все
никак не шел. Такое со мной случалось очень редко. Вроде бы готов
умереть от усталости, но мозг продолжает работать.
Вот и сейчас в моей голове вертелись
тревожные мысли о будущем. Я думал о клятве долга, висевшей надо
мной тяжелым грузом. Беспокоился о Ми, которого, как Обжору, увы, в
амулет не спрячешь. Размышлял о странном исчезновении брата и всех
его боевых товарищей. Не обязательно иметь пятнадцать единиц в
«разуме», чтобы понять — это дело скверно пахнет. Что-то
подсказывает мне, если начну его искать ― обязательно вляпаюсь в
неприятности.