От обиды все вращается перед глазами.
— Федерика Теодоровна, с вами все в порядке? — Василиса вдруг пугается. — Вам плохо? Так покраснели!..
— Спасибо, все в порядке, — еле ворочаю языком, чувствуя на себе изучающе-нагловатый взгляд.
Хочется поскорей избавиться от этого хамоватого типа. Еще одного мужчины, наверняка считающего, что он везде главный.
Спрятав свою неприязнь, неестественно широко улыбаюсь.
— Владислав Алексеевич, вы можете пройти в мой эйчар-отдел. Поиском сотрудников на такие позиции занимаются там. Моя помощница вас проводит.
— Это типа отдел кадров? — он ухмыляется, лениво потирая квадратный подбородок.
— «Типа» да. «Хьюмен ресерсес», — чуть свысока произношу на идеальном английском. — «Человеческие ресурсы» или «кадры» в переводе.
— Так бы сразу и говорили. По-русски. К чему эти сложности?.. — соискатель бодро поднимается со стула.
— Все предложения по работе нашей компании вы можете направить на наш имейл, — снова дежурно улыбаюсь.
— На почту. Такой язык засрали!..
Возмутилась бы на подобное выражение, но вновь отвлекаюсь на сообщение.
Коля.
«А Машу никто и не спросит, дура! Ты дни и ночи на работе, кто-то должен заниматься воспитанием ребенка. Ей всего четыре года и нужен родитель. Да я и спрашивать у тебя не буду. Сам заберу», — не дыша, читаю новый опус.
Может ли хоть что-то в этой жизни сравниться со страхом матери потерять свое дитя?..
Подняв голову, рассматриваю ровно стриженный под машинку затылок, спортивную фигуру, часы на кожаном ремешке, начищенные кроссовки. Обычный мужик, но с таким, наверное, надежно…
— Владислав Алексеевич.
— Я за него.
Оборачивается с недовольным видом.
— Присядьте, пожалуйста, — смягчаюсь и обращаюсь к ничего не понимающей Васе. — Принеси гостю кофе.
— И пепельницу…
— У меня в кабинете не курят!
— Попытка не пытка. — Отец возвращается. — Ладно.
— В общем, мне нужен личный охранник.
— Личный охранник. Вам? — кружит своими снайперскими прицелами по моему лицу.
— Хм. Для дома.
— Для дома?..
— Да.
— А дома… дети?
— Дома дети… — умоляюще на него смотрю.
— Ну я пошел. — Хлопает себя по ногам и поднимается.
— Триста тысяч, — бросаю ему в спину, вспомнив, что начальнику СБ в Подольске подписывала оклад в двести.
Ноль реакции.
— Четыреста.
Солдафон.
— ПЯТЬСОТ…
Он медленно разворачивается.
— Еще повышать будете?