Пушистый все понимает. Выбирает кусты неподалеку и воспитанно скрывается за ними. Выходит, преданно глядя мне в глаза.
— Хочешь сказать, моя очередь?.. — вздыхаю, закуривая.
Теперь сам за кустами скрываюсь. Там успешно провожу спецоперацию «Счастливый собаковод стискивает зубы», нахожу ближайшую урну и еще немного разрешаю засранцу побегать.
Немецкая овчарка — чисто эстетическое удовольствие для хозяина. Красивая, статная, с переливающейся мягкой шерстью. Не понимаю эту моду на собак размером с мой кулак. А уж тявкают так, что уши вянут.
— Рядом, — командую, направляясь к подъезду.
— Владислав, — вежливо окликают сзади.
— Я за него.
Соседка с первого этажа догоняет.
— Мы всем подъездом решили обратиться к вам за помощью, — эмоционально заявляет.
— Весь внимание. Сидеть, Пуш.
— На четвертом этаже вздумали притон устроить.
— На четвертом?.. Там вроде студенты, — припоминаю.
— Ходят, ходят, ведь толпами ходят!
— А конкретные нарушения есть?
— Нет, — разводит руками.
Негусто.
— Молодежь. — Дергаю поводок и открываю дверь ключом-таблеткой. — У самого дочь такая. Когда же им ходить, как не сейчас?
— Так выпивают, веселятся, — возмущенно округляет глаза соседка.
— Поговорю, — киваю, чувствуя легкий укол зависти к этим самым малолеткам.
Сам давно не пью. Если только с сослуживцами встретимся.
После душа, замотав полотенце на бедрах, иду завтракать.
В телефоне десять пропущенных. Один от Сереги-Азиата, того самого сослуживца, с которым нет-нет да и по пиву, второй — от Женечки, третий и все последующие — дочь родная, в силу возраста признающая только свои личные границы. Все остальные для нее — просвечивающие и ненадежные.
Ей перезваниваю.
— Пап…
— Пашка, привет. Как сама? Как учеба?
— Нормально, пап. А ты дома? — заискивающе тянет. Та еще лиса.
— Я дома.
— Там тебе доставка придет сейчас. Прими, а?
— Доставка? Какая?
Звонок домофона намекает, что ответ на мой вопрос прибыл. Получите, распишитесь и не вякайте.
— А… вот. Ты получи, пап. Я тебе потом перезвоню.
Чувствуя большой подвох, иду в комнату, натягиваю чистые трусы и влетаю в джинсы.
На площадке девчонка лет двадцати, смущается.
— Сейчас, — говорю, прикрывая дверь и подхватывая с сушилки футболку. — Что там?
— Доставка на имя «Отец Владислав Алексеевич». Вы?
— Я, — предстаю перед ней уже одетым.
— Тут оплата еще.