Идти до аудитории пришлось далеко, но поскольку предметом была
скучная по мнению ребят история, они не торопились, шли быстро, но
не бежали и вскоре Фиама догнала их. Она подстроилась под шаг
адептов, шла чуть позади и вновь наблюдала, как трое юношей
вертелись перед Селеной, остальные переговаривались или шли
молча.
Их уже поделили на команды для обучения, а вытянутые ими перья
ясно давали понять, по какой дороге кто пойдёт, кто будет
углубляться в одно направление, и как распределять роли. Фиама, как
опоздавшая, числилась по списку девятой, и в одиночку составляла
третью команду. Вытянув перо ястреба, она обрекла себя на
углублённое обучение каждому направлению. Полукровка ещё плохо
разбиралась в правилах Академии, а потому не знала, что её ждёт.
Единственное о чём она думала, это о возможности завести друзей,
пусть из чужой команды, зато на ближайшие четыре года.
Преодолев несколько лестничных пролётов, адепты предстали перед
входом в аудиторию. Дверь оказалась не заперта, и вскоре все
расселись по местам.
На истории не молодая женщина преподаватель, заметив с каким
энтузиазмом адепты пришли на её занятие — историю итак все знают, а
прогуливать нельзя — исключат — решила до начала своей лекции,
выяснить, что нынешняя молодежь знала о событиях древности.
И тут перед ней встал вопрос, кого спросить. До неё дошли слухи,
что в этом году в Академию поступил ребёнок Декана. Кто им был,
преподаватель не знала, но, если она вызовет его, а он не ответит
на вопрос, она опозорит Декана, в лице его ребёнка, что в свою
очередь положит тень на её репутацию и поставит под сомнение её
шаткое положение в Академии, основанное на лести архимагу. Простой
вопрос задавать не разумно, чтобы заинтересовать адептов и отбить у
них желание играть в морской бой или ковырять в носу на её лекциях,
необходим вопрос с подковыркой, такой чтобы вывел ребят из
пассивного состояния и заставил их мозг шевелиться — и вырабатывать
серое вещество, а не белое, в смысле жир.
Окинув всю аудиторию взглядом, не молодая женщина, увидела
девочку на последнем ряду. Форма на ней висела складками, словно
безразмерный мешок, натянутый на палку, а из волос торчали острые
уши. Преподаватель присмотрелась, сперва она решила, что ей
показалось, но нет, уши действительно были неправильной, не
человеческой формы, а остроугольные, какие обычно рисуют волшебным
народцам в детских книжках. Вряд ли ребёнок Декана мог быть кем-то,
кроме человека. Ещё в молодости Декан не проявлял интереса к другим
расам, скорее думал о них как о животных другого вида, подлежащих
изучению, чисто с биологической точки зрения. Если, к примеру,
скрестить оленей разного вида, получится нечто среднее, возможно
вобравшее в себя только лучшие качества двух видов, а возможно
только худшие, так или иначе это уже не чистая порода, которой был
так предан Декан.