Варгиз позволил мне гладить его по голове, целовать его губы, веки, аккуратные раковины маленьких ушей, его бычью шею, плечи, мускулистые руки, волосатую грудь, круглый живот. Мне хотелось съесть его, не только его тело, но его запах, мысли, прошлое, семь лет в семинарии и три года в компартии, заглотать и унести его с собой, пока он не успел состариться и умереть или уехать.
Потом Варгиз лежал на спине, закинув руки за голову. Надо принять душ, сказал он. Варгиз постоянно принимал душ, утром, днем, вечером. Он говорил, что это керальская привычка, что в Керале воды – хоть залейся, реки, озера, лагуны, муссонные дожди, у его родителей был даже свой собственный колодец. Еще он стеснялся того, что потел, поэтому каждый раз душился одеколоном.
Я, правда, подозревала, что он так часто моется и протирает руки одеколоном потому, что боится бактерий и грязи, которая может чем-нибудь заразить. А значит, он боится смерти: греха и смерти (меня обижало, что он идет в душ, после того, как мы были в постели). Ведь в семинарии связь между грехом и смертью наверняка была понятной и логичной, в отличие от современного мира, где то, что церковь называет грехом, часто, наоборот, считается проявлением жизненной силы, витальности и скорее магически отпугивает смерть, заговаривает ее.
Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Варгиз приложил палец к губам.
Я затихла и ждала, пока дребезжание звонка смолкнет, но он продолжал звонить, настойчиво и раздраженно. Будто тот, кто стоял за дверью, подозревал, что Варгиз – дома и просто не хочет открывать. Не двигаясь, молча, мы ждали, пока неизвестный посетитель уйдет. Звонок все звонил и звонил.
В конце концов терпение неизвестного посетителя иссякло, и мы услышали звук каблуков на лестнице. По легкому стуку каблуков я догадывалась, что это женщина. И что она заменит меня в его постели или уже заменяет.
Кто это был, спросила я. Но в ответ он только пожал плечами.
Кто это был, спросила я опять.
Не знаю, соседи, какая разница, ответил он.
У меня не было права на расспросы, он не принадлежал мне. Здесь, в общежитии, у него могла быть другая женщина, с которой, возможно, он познакомился в столовой, или в библиотеке, или на лестнице. Может быть, она ему наскучила, или, наоборот, они только что познакомились, через несколько дней она заменит меня в его постели, ему уже становится скучно со мной, и в любом случае я скоро уеду. Если бы я в тот момент вскочила и бросилась по лестнице, то я нагнала бы ее и увидела, женщина ли это, красива она ил нет, молода или нет, соперница ли она мне или нет.