Немцы изменили состав. Из знаменитостей отсутствовали правый крайний Ран, центр защиты Либрих, центр нападения Морлок, произведший своей игрой в Москве наилучшее впечатление на запасного Стрельцова.
Между прочим, немец тоже хорошо запомнил Стрельцова после Ганновера. И когда не увидел его в числе футболистов, прибывших в Стокгольм на мировой чемпионат, поинтересовался у нашего доктора Белаковского: а где у вас этот парень – центрфорвард? Белаковский, чтобы лишнего не сболтнуть, прибегнул к международной жестикуляции: сложил пальцы в кулак и прихлопнул открытой ладошкой, а затем четырьмя пальцами изобразил тюремную решетку.
И Ран не смог взять в толк: как же можно наказывать замечательного парня за столь естественное в его возрасте действие?
К игре на родине немцы подготовились основательнее – имели теперь точное представление о противнике – и очень рассчитывали на реванш. В советской сборной уменьшили спартаковскую квоту в атаке – в нападение включили Иванова со Стрельцовым, что в пятьдесят шестом году никому из специалистов и болельщиков (даже спартаковских) не могло показаться неожиданным.
Эдик забил гол на третьей минуте. Шредер уже через две минуты счет сравнял. Но в первом же тайме пришли к окончательному результату: атакующую комбинацию завершил Валентин Иванов.
Ответный матч из Германии на СССР не транслировался. Кроме клочка кинохроники с голами Эдика и Вали, у нас никто ничего и не видел. О более обширной киноинформации не позаботились – в повторный успех, тем более на территории соперника, мало верили.
И на случай неудачи страховались демонстративным невниманием: мы, мол, и не придавали этой игре большого значения.
Выигранный Ивановым и Стрельцовым матч не успели рекламно раскрутить перед надвигающейся Олимпиадой.
Почти накануне отъезда в Мельбурн как-то досадно неудачно выступили вроде бы окончательно сложившимся составом в Париже – 1: 2, после чего начальство засомневалось в смысле нашего футбольного участия в Играх.
Анатолий Исаев вспоминает, что собирали всех игроков сборной у спортивного министра и от каждого требовали клятвы лечь для победы костьми.
Но под конец года победная Олимпиада все неудачи списала, а былые удачи померкли в сравнении с нею. Значение победы футболистов в олимпийском турнире мы тогда – о том и не ведая – преувеличивали.