— Но, вы… Вы же ранены.
— До больницы было далеко, — пожал я плечами. — Да и не страшно там все. Попал в аварию, скатился кубарем с мотоцикла и в ногу гвоздь словил…
— Но есть же риск заражения, и прививку от столбняка… — наши с ней взгляды встретились, — … в течение суток надо сделать.
— У меня есть прививки, не переживайте. — И я поправил полотенце так, чтобы оно точно прикрыло рану, которая ни черта не походила на след от гвоздя.
Но Наташа увидела этот мой жест и рану, кажется, тоже, потому что глаза ее расширились, а голос охрип:
— Ладно. Я пойду. Приятного аппетита, — хрипло попискивала она, сдавая задом к двери. — И… посуду можно не отдавать.
Ну, не был я готов к тому, что меня тут будут кормить, — ложь не успел заготовить. Когда Наташа шмыгнула в дверной проем, стало даже обидно. Если бы постарался, может, меня бы накормили еще раз…
Вопреки ожиданиям, еда сил не прибавила, а наоборот — будто бы отняла. Я доплелся до кровати, перевязал рану и завалился спать.
***
— Мушка, валим! — выпалила я, врываясь в дом. — Мушка!
Кошка мирно спала на кровати, вдоволь нагулявшись, и никакой кипиш ее не вдохновлял.
— Мушка, у него совершенно точно не от гвоздя ранение! Оно — пулевое! А он — врет!
Я сгребла все нужное — таблетки, косметику, очки, умную книжку для новоиспеченных разведенок и переноску для кошки, и скинула все у дверей. Но, когда Мушка, а, точнее, ее половина была упакована в переноску, а вторую осталось только дожать рывком, в двери постучали.
— Наталья Игоревна, спутниковое!
А я и забыла, что мне же сегодня проводят спутниковую связь! Мушка радостно выкатилась из переноски, а я поспешила открыть двери.
— Ну вы и забрались, — усмехнулся мне дядечка в летах и поправил свой экстремально натянутый в области живота форменный синий комбез. — Здрасьте.
— Добрый день. А… это надолго?
— Часа четыре… — Он почесал макушку и обернулся к напарнику, пыхтящему с оборудованием за забором. — Хорошо тут у вас. Тихо так…
— Д-д-да, — натянуто улыбнулась я, косясь на соседний участок. — Чаю будете?
— Можно, — благосклонно кивнул. — Мы пока начнем…
Черт. Так я смогу сбежать отсюда только к вечеру, а ехать придется вообще по ночи. А я терпеть не могу водить ночью из-за астигматизма. Но делать нечего. Моя заявка на монтаж заняла две недели до этого самого монтажа. А мне нужно решить вопрос со связью как можно скорее. А то приходилось ехать в Москву только для того, чтобы при появлении связи обнаружить лишь одно сообщение от дочери, в котором она вежливо интересуется, как у меня там дела. И все. Поэтому, с меня хватит! Пока не сделают мне тут интернет, никуда я не побегу!