Лара сняла с меня платье и подвела к зеркалу. Затем быстро сбегала в спальню за новым нарядом и принялась его зашнуровывать. В зеркале отражалась лишь я, и это никакая не магия. Худенькая невысокая Лара, затягивающая корсет, была почти не видна за мной.
Я приблизила лицо к зеркалу: темные глаза скрывались за круглыми очками, которые, впрочем, меня не портили. «Вкупе с небольшим носиком и пухлыми губами даже придавали особый шарм», — так говорил отец.
Я провела рукой по щеке. Безупречная кожа цвета сливок по праву была моей гордостью, как и черные вьющиеся от природы волосы с медным отливом.
Охнув, я прикусила губу, когда Лара попыталась сделать мою талию хоть немного тоньше. Бесполезно. Я всегда была не в меру пухленькая, но меня это нисколько не смущало. Наоборот, безмерно радовало, поскольку служило определенной защитой от претендентов на мою руку. Их попросту не было. Никто не мешал мне проводить время с книгами, помогать с расчетами отцу и учиться магии, что в нашем мире не поощрялось. Женщине полагалось быть красивой, здоровой, утонченной, а вот образованной — не обязательно.
— Готово! — прервала мои мысли Лара. — Сейчас возьму плащи и можем идти. Миледи хочет купить тех вкусных крендельков, что в прошлый раз привозили на продажу из города?
Я кивнула и улыбнулась. Вот и еще одна выгода. Крендельки, пирожки, ватрушки — я их ела и наслаждалась каждым кусочком. Тогда как графиня и сестрица только слюни глотали. Наверное, поэтому они такие злые. Только младшая дочь графа — Ада поддерживала меня в сладком увлечении, но ей всего лишь десять.
Мы вышли из замка и по мощеной булыжником дороге направились в деревню. Лара по привычке болтала обо всем, что видела. Когда-то я забрала из деревни маленькую забитую сироту, едва умеющую говорить. С тех пор она будто восполняла упущенное: могла болтать много и безостановочно. Но я знала, что мои секреты в безопасности. Вернее Лары соратницы у меня не было. Хотя о самом главном не знала даже она…
— Пирожки! Вкусные, только из печи!
— Студень говяжий!
— Платки тончайшей шерсти из гномьих предгорьев!
На ярмарке со всех сторон раздавались крики торговцев. У прилавков толпился народ, тут и там сновали дети, с любопытством пытаясь засунуть свои грязные мордашки во все лотки. Меня узнавали и с поклоном уступали дорогу. Рассекая людскую гладь своим авторитетом, я плыла к болтающемуся на длинной палке крендельку.