Куда делась та Алёна, которая была счастлива?
Когда всё успело сломаться?
Вадим никогда не был таким.
Никогда.
Я вспомнила, как он узнал, что я больше не смогу иметь детей.
Помню, как закрылась в ванной, сидела на полу, сжавшись в комок, задыхаясь от слёз.
Помню, как он вошёл, сел рядом и обнял.
— Главное, что у меня есть ты, — сказал он тогда. — Только это важно.
И я поверила.
Я поверила ему.
А теперь…
Я резко включила холодную воду, зачерпнула в ладони, умылась.
Пора.
Сегодня выходной, а значит, мне придётся делать вид, что всё в порядке. Готовить завтрак, улыбаться девочкам, говорить, что папа просто уехал ненадолго.
А потом?
А потом как-нибудь справлюсь.
Я вышла на кухню, включила чайник.
Взяла кружку.
Вторую.
Только потом поняла, что делаю это на автомате.
Вторая кружка всегда стояла перед его местом.
Я смотрела на неё, пока вода внутри не остыла.
В голове снова пронеслось: «Он даже не обернулся».
Я резко взяла кружку и убрала в шкаф.
Будто это могло что-то изменить.
Будто что-то вообще можно было изменить.
***
Я готовила завтрак. Точнее, пыталась.
Глаза натыкались на пустой стул Вадима, на его тарелку в шкафу, на чашку, которую я вчера уже убирала, но сегодня по привычке снова достала.
Руки дрожали.
Я делала вид, что всё в порядке. Надо же как-то жить.
Кира и Надя с утра смотрели мультики, и, слава Богу, не задавали вопросов. Но они обязательно начнут. Не сегодня, так завтра.
Как объяснить детям, что их отец выбрал другую семью?
Громкий звонок в дверь пронзил утреннюю тишину.
Я вздрогнула.
Открыла.
На пороге стояла мама.
Тёплая, светлая, с доброй улыбкой, как всегда. В одной руке держала сумку, в другой — контейнер с пирожками.
— Алёнушка, милая, привет! — она шагнула ко мне, чмокнула в щёку. — Испекла вам пирожки. Вадиму любимые, с мясом. Ну что ты стоишь, помоги матери занести!
Я замерла.
Любимые пирожки Вадима.
— Доченька, что с тобой? Ты какая-то бледная…
Я не успела ничего сказать, она уже прошла на кухню, поставила контейнер на стол, посмотрела вокруг.
— Где Вадик? — спросила она, заглядывая в коридор. — Вадик, зять мой дорогой, ты где там? Иди пробуй, пока горячие!
Я сжала руки в кулаки.
— Мам…
Она обернулась.
— Что, солнышко?
Я сглотнула.
— Вадима больше не будет.
— Что? — она нахмурилась, потом рассмеялась. — В смысле «не будет»? Ты что, шутишь?