– Мы вместе даже не два или три года, – шепчу, не веря, что настолько обессилила от правды. Она оказалась в разы больнее, чем я думала. Как нож, который вонзают в спину предатели. – Я ведь никогда не вешалась на тебя, не просила ничего. Зачем, Герман?
– Это всего лишь секс, – спокойно отвечает он, так будто озвучивает список продуктов. – Котенок, я тебя люблю и хочу на тебе жениться.
– Что? – фраза звучит так абсурдно, что у меня дар речи пропадает.
– Просто я люблю разнообразие… – помедлив, он добавляет: – Иногда. Но с ней у нас ничего, перепихнулись и разошлись. А с тобой – семья.
– Ты… – сглотнув, я кое-как поднимаюсь на ноги. Меня потряхивает, словно лихорадку подхватила. И вдруг так мерзко делается, противно, что я целовала этого человека, делила с ним одну кровать, пока он там просто перепихивался с кем-то еще.
– Мужики все такие, котенок. Мы по природе так созданы. Одни просто это скрывают, а другие, как я, не считают, что в этом какая-то проблема.
– Ты даже не чувствуешь за собой вину? – не сразу понимаю, что не дышу вовсе, только когда грудь гореть начинает. Меня будто кислотой окатили, настолько слышать голос Германа становится противно.
– Я хочу здоровых отношений, – он еще смеет улыбаться. Господи, да я большего бреда в жизни не слышала.
– Тогда, может, и я пойду? Пересплю с кем-то, а? – с вызовом спрашиваю, делая шаг в сторону выхода из спальни.
Герман поднимается и резко хватает меня за запястье, сильно сжав его. Одно движение, и мои кулаки упираются в его грудь. Он смотрит строго, немигающе, таким ледяным взглядом, какой я у него никогда прежде не видела. Вообще за эти семь лет я впервые узнаю, что у Вебера такие заскоки на тему отношений. Я не замечала за ним подобного, наоборот, он казался серьезным, не ветреным парнем. Да… как же возможно такое?
– Тебя я не готов ни с кем делить, котенок, – несмотря на шепот, фраза звучит угрожающе. И я понимаю, что больше не останусь здесь – в этой квартире, с этим мужчиной. Конец. Это конец.
– Отпусти, – спокойно прошу я, дернувшись.
– Я люблю тебя, – Герман наклоняется, его горячее дыхание щекочет кожу, а губы почти касаются моей шеи. В воздухе застыл аромат моего геля для душа и парфюма той бабы, который до конца не испарился. Так, словно мы здесь втроем, она сидит на кровати и смотрит на меня, усмехнувшись.