Диана много раз спускалась ко мне. Выливала всю свою желчь, злость, ненависть, раздражительность на меня. Угрожала, говорила гадости, а потом пинала… Я закрывала руками только живот…
Пару раз она мне спускала немного воды, точнее, выливала на лицо. Лишь капли попадали в рот.
Я знаю, что они даже не ухаживают за Екатериной Александровной. У нее нету коляски, она целыми днями лежит. Я не слыша за все время от нее ни звука. Знаю лишь одно, что на днях, у нее закончилось лекарство… Слышала, как отец с дочерью ругаются из-за нее. Он просит, чтобы Диана за ней ухаживала, сам не может, у него рука одна. Да и не царское это дело… Но Диана посылает его в грубой форме и обвиняет.
Их дела плохи… Они боятся. И как я поняла, сумасшедшего ищут не только Сагадиевы, но и какие-то люди, которым он должен.
Закрываю глаза и проваливаюсь в свой свет. Меня спасают, лишь воспоминания…
***
— Вставай. Эй, вставай, — пронизывающая боль в бедро отрезвляет. Она пинает, снова. Но уже, даже не дергаюсь. — Живая? Вставай… — кричит она. — Давай, я еще не наигралась, ну же… Теперь понимаешь, какого мне было, когда меня держали взаперти? М? ВСТАВАЙ!
— Воды, пожалуйста… — шепчу пересохшими губами.
— Воды? Ну так вставай и иди возьми. Я тебе служанка что ли? — Слышу, как поднимается по деревянной лестнице вверх. Открываю глаза. Свет бьет в лицо, жмурюсь. Она не закрыла крышку…
Приподнимаюсь, с трудом получается сесть. Нахожу в себе силы и ползу к лестнице. Держусь и встаю. Ноги подгибаются, не слушаются, но карабкаюсь наверх.
Вылезаю.
— На, ешь. Рано еще подыхать. Потом пойдешь инвалидку поменяешь. Воняет, не могу. Гребаный папаша, повесил на меня свою бабу и ушел, — с раздражением говорит она и небрежно бросает тарелку на стол. — Вы хотели, чтобы я вам всем прислуживала? Теперь твоя очередь, — снова ногой пинает меня, лишь издаю глухой звук. — Отмой весь дом, хватит лежать. Было у тебя время выспаться. И сама намойся. Не могу больше это чуять. Не могу больше здесь находиться, — рыдать начинает. — Гребаный папаша…
А я улыбаться начинаю. Я увижу ее сейчас. Моя мама Катя. Увижу… Откуда-то слезы появились.
Встаю держась за кухонный гарнитур. Диана вышла в истерике, а я смотрю на тарелку и виду непонятную консистенцию. Каша? Но сначала ищу воду. Беру чайник с плиты, он холодный. Пью прямо из него.