— А тебя не учили уважению к старшим, тем более к родичам своим? — спросил он, стараясь сохранить спокойствие, но в душе поднималась злоба. «Ищешь тут её, понимаешь. На ступе треклятой катаешься, а она нос воротит. Да другая на шею бы уже кинулась. Такой чародей и её отец. А эта стоит, руки в боки уперла!»
Это было последней каплей. Вильфрида подскочила к нему и ткнула пальцем ему в грудь, закричав:
— Кому сказать спасибо за их гибель? А? Ты всё это! Твои тёмные делишки привели к тому, что нет боле моей семьи. Всё ты! — она тяжело выдохнула и продолжила: — Из-за тебя кузнец побил мать, она сбежала от него со мной, младенцем на руках. Да там, в лесу, и встретила нечисть, да отдала меня, чтобы я жила. Маре меня пообещала. А сама... сама стала юродивой, тенью бездушной, считай, — Вильфрида усмехнулась. — Правда, прожила дольше, чем отец. Да и сгинула! И ты смеешь мне пенять?!
— Что? — непонимающе уставился он на неё. — А как же? Кто тебя ж растил-то тогда?
Про гибель Любавы он не знал, не допустил бы того, наверное.
Вильфрида презрительно осмотрела его и подумала: «Врёт, что не знает о моей судьбе? Или и правда не ведает?»
— Нечисть и растила, ведьма болотная да Прошка с Граней. Они моей семьёй и стали, — ответила она, отходя от него. Смахнув пыль с лавки, она присела. — Что-то тут за порядком никто не следит у тебя. Домовой-то твой где?
— Нечисть? — переспросил он, явно поражённый.
— Конечно! Ведьма Ясиня меня и растила, колдовскому делу учила да ведовскому.
Кощей начал прохаживаться по пыльному полу, понимая, откуда у дочери такие манеры взялись. Точнее, их отсутствие.
«Ладно, как-нибудь справлюсь с этим. А прошлого не вернуть и не изменить. Значит, нужно решать дела насущные здесь и сейчас», — подумал он.
— Добрышка! — крикнул он, ожидая своего домового, который должен был следить за порядком в хоромах. Но, судя по слою пыли и свисающей паутине, тот явно забыл о своих обязанностях. Вон даже все горшки тенётой затянутые стоят.
На его зов никто не откликнулся. Он позвал ещё раз, громче, но домовой так и не появился.
— Да что это такое! Стоит отлучиться на несколько веков, и всё — возвращаться уже некуда! Добрышка, а ну вылазь, говорю, разговор есть!
Вильфрида, наблюдая за новоявленным отцом, покачала головой. «Кто ж так зовёт домового, который столько веков не видал хозяев? Он небось уже на последнем издыхании. Терем-то вон тоже подправить надо бы. А сила духа в доме. Нет в доме порядка, и домовой без сил останется. А ещё колдуном себя великим кличет».