Спустя какое-то время рядом раздался голос Дийнара:
— Светлого дня, любезнейшая.
Он невзначай присоединился ко мне, ловко обогнув конец очереди.
— Эй, так нельзя! — возмутилась полноватая симпатичная женщина с двумя сумками.
— Мы вместе! Благодарю за бдительность, — заверил её блондин, одарил обворожительной улыбкой, и недовольство женщины угасло.
— И вам доброго утра, — подавила я желание зевнуть. — А во сколько открываются окна?
— Через час, в 8.16.
— И почему у них все числа какие-то неровные, а в цикле 29 дней? Нельзя как-то округлить?
— Это специальный принцип всеобщего неудобства, называемым также принципом всеобщего равенства, — хмыкнул Дийнар. — У различных видов и рас разные часы биологической активности, системы исчисления и связанные с числами суеверия. В Канцелярии приняты такие, которые не допускают фаворитизма ни одной из рас, и, как результат, одинаково неудобны всем.
— Стены тоже поэтому серые?
— Именно! Серый одинаково раздражает всех, зато гораздо меньше, чем другие цвета. Представьте, если бы вокруг был жёлтый.
Меня аж передёрнуло.
— Или ярко-розовый, — хмыкнула я.
— Вы уловили мысль.
— Кстати, почему сектор Ж называют Синим?
— О, я слышал эту историю. Говорят, в какой-то момент серый, в который покрасили это крыло, чуть-чуть отливал синевой. Выходцы из Хармаята — это такой не очень развитый магический мир — очень возмутились и устроили потасовку, потому что в их воззрении синий цвет унижает мужественность и даже намекает на противоестественные связи. Говорю же, недоразвитый мир со средневековыми предрассудками. Цвет — это всего лишь цвет. Так как недовольных оказалось достаточно много, и каждый счёл нужным высказаться, зал перекрасили, но все его с тех пор называют Синим, — охотно пояснил Дийнар, а затем наклонился к моему уху и прошептал: — Если вдруг увидите хармаятца, то ни за что не говорите ему, что я ношу синие трусы.
Впервые за время пребывания в Канцелярии я рассмеялась, искренне и свободно.
— Я сохраню ваш жизненно важный секрет.
— Я на это рассчитываю. Мы слишком через многое прошли вместе, чтобы предавать друг друга, не так ли? — насмешливо спросил он.
— Так, — легко согласилась я.
Очередь за едой двигалась непривычно быстро. Возможно, влияло то, что на кухне работали сотрудники самых разных рас, но ни одной жабы я не заметила. Уловив мой взгляд, Дийнар пояснил: