У восьмого (нулевого) окна толпилась группка симпатичных шерстистых разумных, похожих на белочек. Длинные стоячие кисточки на ушах, кукольные платьица — глаз не оторвать от этой милейшей картины.
Вырвав листок из тетради по социологии, я наконец сделала то, что давно собиралась: переписала на него сакральный список — и отдала одной из белочек. Те весело загомонили, благодаря меня на все лады.
— Пожалуйста, — с улыбкой ответила я. — Взаимная помощь — залог выживания. Прошу вас сделать несколько копий и передать остальным.
К сожалению, в тот день толком ничего не получилось сделать. Заветный кабинет 2-44-12-З я так и не нашла, зато смогла записаться в очереди на подачу документов для получения свидетельства о рождении и сертификата об отсутствии брачных обязательств.
К вечеру голова гудела, и я вернулась в зал ожидания уставшая и голодная. Доела остатки съестных запасов и клятвенно пообещала себе завтра наведаться и в магазин, и в столовую. Штригес грустно вздыхал, сидя в кресле и рассматривая какие-то карточки, Йеннер устроился рядом, вытянув длинные мускулистые ноги. И вроде поза у него была расслабленная, но в воздухе ощущалось странное напряжение. Полуприкрытые глаза лорда Зоттера пристально следили за каждым движением пожилого мага, и от этого взгляда стало неуютно.
— О, Лерочка! Отличные новости. Я нашёл того врача, и он подписал твой протокол. Вот, держи, копии его диплома, разрешения на ведение врачебной деятельности, лицензии и удостоверения личности.
От благодарности перехватило дыхание. Я счастливо улыбнулась и воскликнула:
— Штригес, вы просто не представляете, как я вам признательна. Спасибо огромное!
— Да что ты, Лерочка. Знаешь, приятно иногда кому-то помочь. Сразу на душе легче становится. Для любого важно — побыть иной раз хорошим, чтобы на него вот такими благодарными глазками смотрели.
И всё бы замечательно, но взгляд Йеннера мне при этом не нравился. Цепкий, злой, циничный. Словно он завидовал Штригесу или тому, как я искренне восхищаюсь пожилым магом и его добротой. Или Зоттер просто сердился оттого, что день не задался? Чиновники и святого из себя выведут, так что не стоило судить опрометчиво.
— Присядь, посмотри. Я тебе девочек своих покажу, — ласково предложил Штригес.
Села рядом и заглянула через плечо. В руках у мага оказался кожаный органайзер с десятком маленьких картинок. На всех — хорошенькие девочки, по земным меркам лет от пяти до десяти, только дети явно не человеческие. Кто с длинными ушками, кто с рожками, кто с непропорционально большими глазками. На портретах девочки выглядели серьёзными и даже насупленными, как на фотографиях начала двадцатого века, когда улыбаться в объектив считалось некрасивым.