Его рука решительно перемещается по моей спине и обжигающее, уверенное прикосновение меняется на лёгкое, едва уловимое, касание пальцев. Он невесомо, слишком дразняще проводит ими вдоль позвоночника, отчего у меня неизбежно перехватывает дыхание.
Глядя на него снизу вверх, ловлю зрительный контакт, а потом провожу языком по пересохшим губам и слегка закусываю нижнюю.
Практически всем своим телом чувствую, как ещё сильнее напрягаются его мышцы.
Он тихо, хрипло смеется.
Любое моё движение и действие, направленное в сторону Генерального, сопровождается всплеском возмущения:
Ох! Ах! Уфф! Вот же...!
Пьяненькие женщины оказываются совсем неделикатны в выражении своих желаний.
Даже забавно. Ведь здесь собрались все те, кто никогда не травил меня, не смеялся надо мной, они просто меня не замечали. Совсем. Люди, которые считали ниже своего достоинства заговорить со мной, а если и говорили, то абсолютно наплевательским тоном, демонстрируя своё пренебрежение, теперь же - плюются ядом в нестерпимом желании меня обсудить.
***
Натужно сглатываю. Инстинктивно отступаю на шаг, увеличивая расстояние между нами, но ничуть не смутившись смотрю в глаза напротив, не собираясь выдавать ему своих эмоций.
Он лишь приподнимает бровь и улыбается краешком губ. Я беру бокал с шампанским из его рук, делаю пару крошечных глотков и ловлю себя на смелой мысли, как хочется быть с ним рядом по-настоящему.
Заметив, что к нам решительно и одновременно направляется его компаньон с несколькими руководителями крупных отделов, Генеральный предлагает мне ненадолго отдохнуть и развеяться.
Исполняю. Отхожу, но недалеко - прямо к столу с фуршетными закусками, и оттуда наблюдаю за ним.
Да, я могла бы с интересом рассматривать шумную толпу, фееричного вида шоколадные фонтаны, поражающие воображение плавно перетекающими с яруса на ярус ароматными шоколадными волнами, многочисленное количество тарталеток от простых до самых изысканных, парадно-разодетых официантов, наливающих благородные напитки в высокие хрустальные фужеры, но вижу лишь его.
Если человек не смотрит на тебя, то можно наблюдать за ним, сколько душе угодно!
И я смотрю. Его тёмные волосы уложены нарочито небрежно. Высокие, чётко выраженные скулы, углы челюсти и подбородка придают его лицу структурной брутальности, а широкая, белозубая улыбка совместно с выразительным, ироничным взглядом - делают не просто привлекательным, а абсолютно неотразимым.