Но, как ни странно, обстановка располагает и расслабляет. Куда лучше заброшенных складов.
Шагаю внутрь увереннее, и братья, снова переглянувшись, улыбаются. Черти.
— Лика, Лика, Лика... — Ян облокачивается на столешницу кухонного гарнитура. Смотрит глубоко в меня.
Что все это значит?
— Нужна ванная? — косится на разодранные колени.
— И аптечка, — говорю, обхватив себя руками.
Еще две недели назад и подумать не могла, что окажусь в логове одного из бандитов нашего города и пойду обрабатывать раны в его ванную комнату.
В просторной ванной провожу не меньше получаса. Ран и содранной кожи оказалось достаточно. Да и выходить не спешила. Уговаривала себя сосредоточиться, сформулировать вопросы, и... Попросить Яна отвезти домой, чтобы больше не появляться в моей жизни.
Бандитские разборки — не мое. Я жить хочу, работать. Когда-нибудь встретить хорошего парня, завести семью, детей... А я загнана между страхом и болью.
Ян в гостиной сидит один. В его руке бокал, где плещется алкоголь. Как только переступаю порог, воздух в небольшом помещении тяжелеет.
Бандит рисует по мне взглядом, и кожа будто бы сморщивается. Тру там, где дотягиваюсь, но лишь сильнее привлекаю его внимание к себе.
— Чем ты занималась все это время? — спрашивает вот так просто.
Хлопаю ресницами и издаю нервный смешок. Только что меня почти изнасиловали, до этого похитили из самого центра города. И вдруг... «чем занималась».
Ян берет со столика сигареты и прикуривает. Жадно, с наслаждением втягивает в себя яд и целенаправленно выпускает струю дыма в меня.
— Спасибо, что спас, — вместо ответа на его вопрос говорю. Меня учили благодарить за хорошие дела. Сейчас, правда, язык горит от такого «спасибо».
— Я тебя не спасал.
Вторая затяжка и половина сигареты мгновенно тлеет, зажатая между двух пальцев. Ян прищуривается, кажется, улыбается. Но у меня в животе собирается обида и отчаяние, капля за каплей.
— Домой шел, а там эти... И ты. Я же предупреждал, Лика. Надо было слушаться.
Холодность, жестокость, бессердечность... Именно это вращается внутри Яна Борзова.
Но ему нравится. Дразнить меня нравится, вгонять в ужас, подталкивать к пропасти.
— Я звонила тебе, — толкаю Яна в его грудь, когда он меньше чем за минуту докуривает сигарету и, поднявшись, подходит ко мне.
Но Борзов — скала. Толстая, непоколебимая.