– А мы прочитаем и уже учится будем,
нам же хоть как в следующем веке жить.
– Уболтал, поищу, а то можно и с
областной заказать если у нас нет, я так справочники добываю и
переписываю потом.
– А вот бы у каждого была нужная
книга? – Вздыхаю я. – Совсем другое дело.
– Ну тут бумаги не напасёшься, и не
все книги нужно дома держать, вон приключения какие прочитаешь и
обратно в библиотеку, пусть и другие порадуются.
– А вдруг уже придумали, без бумаги,
– продолжаю зудеть.
– Есть и без бумаги, на плёнку
снимают, но там аппарат нужен навроде фильмоскопа. Но не очень
удобно и глаза устают и днем плохо видно.
– Маленький бы фильмоскоп, что бы
одному сказки смотреть и он бы ещё рассказывал тем, кто читать ещё
не научился.
– Учись не ленись и сам прочитаешь. –
Ставит точку дядя и принимается за очередную самоделку.
Зима, сугробы пушистые, выше меня. Мы
уже не в бараке живем, в одном коридоре, но опричь от бабушек, а в
«отдельной» квартире. Домик разделен пополам и еще пополам. Но это
я уже потом узнал на следующее лето, а зимой в сугробах мне еще не
видать и окна все Мороз раскрасил уже давно. Праздники прошли,
посты закончились. «Мороз и солнце» – куда уж ярче высказать.
Снаряженного шибко по - зимнему меня
выставляют за порог. Снег искрит, хрустит под валенками. Иду на
непонятные звуки. Не заблудиться – тоннели тропинки, как метро
проложены. Заборчик, калитка приоткрыта. Из сарайки шум топоток
какой-то. Это я только потом, по весне разглядел что там куры и
утки и петух еще зловредный. Выходит отец в руках что то белое с
красными растопырками. Чурочка у забора стоит, топорик к ней
прислонен. На ресницах иней пока проморгался, глаза прочистил,
только слышу «гык, гы гыы, гык, хрясь». Шлепнулась утка безголовая
в снег, крыльями хлопает, на ноги встает и бежит прямо на меня.
Кровь хлещет, а шубейка новая никак нельзя испачкаться.
Подхватываюсь и со всех ног к дому к маме. А тропка одна, утка за
мной как по рельсам несется не свернуть. «Мама!» Взлетаю высоко,
высоко. У мамы на руках никакие напасти не страшны. Меня потом
сосед - детский врач на пенсии по кличке "Пилюлькин" всегда
дразнил. Чуть что "Мама я запачкался". Я вот некоторые вещи вообще
не переношу, а большинство людей их даже не замечает, считает
обыденной рутиной. И наоборот тоже, то что мне просто и понятно
многих пугает до усрачки. Жизнь то у всех разная и опыт, сын ошибок
трудных по-всякому копится. Я стараюсь ничего мимо глаз и ушей не
пропустить, всяко лыко в строку ввязать. Но тихарюсь пока. Чтение,
письмо даже от себя скрывать стараюсь. Говорить тоже пока пытаюсь
поменьше. Ну спрашиваю, но покороче и то что никого не
удивляет.