Я уже давно не та малышка, что была раньше, не Златка Первая, а он…
Да какой из него, к чёрту, дядя?
— Простите, Андрей Викторович, — беру себя в руки, глубоко вдохнув, — моя личная жизнь на то и личная, чтобы о ней не распространяться.
— Энрике, значит… — задумчиво почесывает отросшую щетину. Она и правда ему очень идёт. Вместо идеально гладкой кожи лица — одна лишь суровая брутальность.
— Угу…
Делаю вид, что я почти спокойна.
Ну как, почти…
Ключевое слово «почти»…
На самом деле Энрике — мой босс, и действительно хороший парень. С ним рядом, в отличие от папы и Тёмного, я чувствую себя в безопасности.
Мы вместе почти год.
О браке пока речи не шло, но если понадобится, думаю, Генри мне не откажет.
Для него это тоже выгодно — наличие в паспорте жены открывает дополнительные возможности для бизнеса.
— Понятно… — прочищает горло Князев, устремляя взгляд в окно. Снова дёргает ворот рубашки, будто он соткан не из высококачественного хлопка, а из грубой мешковины.
Смешной какой-то. Дёрганый сегодня.
— Злата, послушай… — Тёмный снова прерывает молчание. Голос явно напряжён. — Твой отец… Он сейчас в срочной командировке. Попросил меня присмотреть за тобой пару недель.
— В смысле, присмотреть? — теперь моя очередь удивляться. Я резко оборачиваюсь к нему. — Мне давно не десять. Я взрослая, самостоятельная женщина, сама о себе позабочусь и…
— Мы сейчас не будем это обсуждать, — отрезает он безапелляционным тоном, бросая настороженный взгляд то в зеркало заднего вида, то в боковое.
Чувствую, как по спине слетают ледяные мурашки.
— Первый, у нас хвост, — тут же раздается голос водителя и скрип рации.
— Принял. Марка? — отвечает ему охранник со второй машины.
— Серый «Пассат», держится на дистанции, манёвры повторяет.
— Вижу объект. Работаем по схеме.
Водитель плавно перестраивается, набирая скорость.
Я резко оборачиваюсь и смотрю в заднее окно. «Пассат» тоже ускоряется, но с небольшой задержкой, словно в сцене из остросюжетного боевика. Я судорожно сжимаю пальцы на стеблях цветов, чувствуя, как нарастают удары сердца. На спине и груди проступает липкая испарина.
Мне было пятнадцать, когда мы с папой попали под обстрел бандитов на просёлочной трассе.
Тогда я долго не могла прийти в себя, по ночам просыпалась с криком. Сейчас эти воспоминания с новой силой накрывают. Стараюсь купировать нарастающую в груди панику, но она всё равно прорывается дрожью в теле.