— Похоже, кому-то и впрямь неймётся, — добавляет он сквозь стиснутые зубы.
Охранники окружают нас плотным кольцом. Холодные щелчки затворов сливаются в жутковатую симфонию готовности. Насос, который усиленно качает мою кровь, резко дёргается и уходит в пятки.
Что-то явно не так…
Мгновение застывает, натягивается до предела, как струна, пока с треском не обрывается от четкой команды:
— В машину, быстро!
Князев рывком прижимает меня спиной к груди. Его пальцы впиваются в плечи как иглы. Боль пронзает мышцы, вспыхивает, будто короткое замыкание. В голову ударяет жаркой волной и усиленной пульсацией.
— Что происходит?..
Не успеваю договорить. Глухой хлопок взрывает воздух перед очередным оглушительным раскатом грома. Пуля врезается в гранит рядом с моим виском, осколки мрамора царапают щёку.
— Сука! — среагировав, Тёмный сбивает меня с ног, как куклу-марионетку.
Мы падаем между могил в грязь. Его тело, напряжённое и горячее, придавливает меня к мокрой земле. Ладонь хватает мой висок, вминая щеку в гниющую листву. Я от страха тщетно визжу и вырываюсь.
— Не двигайся! — рявкает он, наваливаясь всей массой. Тяжелое дыхание мужчины опаляет мне шею. Я жадно хватаю воздух ртом. Тело деревенеет. С очередным раскатом грома усиливается дождь, превращаясь в ливень.
Меня рвёт на части: то в ледяную бездну бросает, то в раскалённый ад.
Трясёт до хруста костей. Нервные окончания прошивает током.
От переизбытка кислорода я едва не задыхаюсь.
— План «Б»! — кто-то орёт над головой. Воздух содрогается от серии выстрелов. Пули звонко рикошетят по мрамору.
Сцепив зубы в немой истерике, я сгребаю пальцами грязь, сминаю её, стискиваю до боли в костяшках.
«Господи, останови это… Пусть всё прекратится…» — шепчу одними губами, цепляясь взглядом за бабушкин крест на надгробии.
«Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… Пусть всё прекратится…»
Дождь бьёт по лицу ледяными иглами, стекает за шиворот, хлещет по рукам и ногам.
Сердце барабанит так, что рёбра ноют. Внутри расползается липкая паутина ужаса, обволакивая сознание, тащит в бездну, где нет ни дна, ни воздуха.
— Тварь взять живой! — голос Князева режет громче выстрелов.
Пуля вгрызается в мрамор, осыпая каменными осколками. Тёмный, извергая проклятие, рывком перекатывает нас в укрытие. Его спина становится барьером между мной и шквалом обломков.