Пусть инициатор этого безумства отец, но этот-то согласился! И не просто согласился, а еще и поторговался хорошенько. Половину отцовского бизнеса оттяпал. А ведь сам далеко не бедствует. Саша уже его пробила. Гоняет на Бентли, носит костюмы от Армани, еду заказывает в Этерно, живет в престижном районе, а отпуска проводит на всяких Мальдивах и каждый раз с новой красоткой. Что еще этому хлыщу надо?
Что ж, если он рассчитывает, что в придачу к папочкиным капиталам получит послушную маленькую женушку, которая будет его ублажать и окружит заботой, то его ждет глубокое разочарование. Глубочайшее!
Однако несмотря на воинственный настрой, Сашу охватила паника, когда сказали, что молодоженам пора уединиться, и Левицкий подал ей руку. Черт! Надо было хотя бы напиться! Будет не так страшно и… не так больно.
– Может, прихватим со стола бутылочку шампанского? – шепнула она ему и нарвалась на такой взгляд, что почувствовала себя немытой деревенщиной, оказавшейся пред ясными очами королевича. Впрочем, это первая хоть какая-то его эмоция по отношению к ней за весь этот долгий день.
– В комнате есть бар, – произнес он надменно.
Придерживая под руку, Левицкий вывел ее из зала. Ей хотелось оттолкнуть его, но поджилки тряслись.
Неужели это случится сейчас? Ее первый раз… и с ним? Нет, нет и нет!
Спальня для молодоженов, несмотря на роскошь, показалась Саше чудовищной. Это огромное ложе, устланное кроваво-красным шелком, прямо напротив – гигантское зеркало в золотой оправе, кругом свечи и цветы. Брр. Пошлятина.
Она сюда не ляжет, нет.
Саша скинула куртку, которую упрямо отказывалась снимать весь вечер. Расплела шнуровку на ботинках и разулась, чуть не простонав от удовольствия. Ботинки безбожно жали, и весь вечер она мечтала остаться босиком.
Забравшись с ногами в кресло, она исподлобья следила за Левицким.
Первым делом он расслабил галстук и снял его через голову. Это слегка удивило. Так делал ее Димка, потому что не умел завязывать галстук. Но уж этот должен уметь. Впрочем, да не плевать ли?
Затем Левицкий начал раздеваться. Неспешно, даже лениво. Повесил пиджак на плечики, смахнул невидимую пылинку. Потом снял запонки и часы, конечно же, Ролексы. Пижон.
Потом избавился от кипенно-белой рубашки, под которой оказался, чего уж скрывать, красивый торс. Подтянутый, в меру подкачанный, с гладкой кожей, покрытой ровным бронзовым загаром. Саша мазнула по нему взглядом и, зардевшись, отвела глаза. Подумала при этом: все равно ты сволочь.