— Уважаемый суд, наш иск касается расторжения соглашения с ООО «ОливСтрой» в связи с многочисленными нарушениями. Денежные средства были распределены непрозрачно…
Я сижу и записываю в протокол. В голове рисую галочки: нарушили сроки, провели «оплату за консультации» через офшоры.
Вывод средств: м-м… предположительно.
Удачи, адвокат. Не будем поминать лихом.
09:26.
Встает Исхаков С. А.
Надо отдать должное — вставать он умеет. Прямо, спокойно, с таким видом, будто сейчас не офшор защищает, а вручает Нобелевскую по экономике.
Я вслушиваюсь и даже задерживаю дыхание.
— Уважаемый суд. Мы категорически не согласны с позицией истца.
Классика. Я почти разочарованно улыбаюсь. Исхаков отзеркаливает и продолжает:
— Наши действия соответствовали заключенному инвестиционному соглашению... Бюджет проекта утверждался обеими сторонами... Более того, мой клиент самостоятельно профинансировал работы в период, когда «ГрандРазвитие» не обеспечило выполнение предусмотренных условий, а именно не предоставило инфраструктурные допуски...
Автоматически перевожу:
«Мы тратили, как хотели, потому что вы лили воду и тянули с разрешениями».
Что ж. Приходится признать — умно.
А главное, труднодоказуемо.
— Также просим приобщить к материалам дела расшифровку аудиозаписи, сделанной в июне 20ХХ года на встрече представителей сторон, где зафиксирована договоренность о распределении обязанностей.
09:31.
Я вздыхаю. Аудиозапись. Господи, ну хоть не флешка на резинке, как в прошлый раз!
Савенко смотрит на меня. Киваю — записала.
Першикова подскакивает с места и шипит, как чайник:
— Ходатайствуем об исключении данной аудиозаписи! Не представлено согласие участников! Запись получена с нарушением закона!
Ну, понеслась.
Исхаков парирует невозмутимо:
— Уважаемый суд, мы прилагаем расшифровку, а не запись. Используем ее не как доказательство, а как источник анализа обстоятельств.
Голос у Савенко ровный, но в глазах — легкое раздражение:
— Решение по приобщению — в совещательной. Пока не приобщаю.
Я записываю. Исхаков косится в мою сторону.
В ответ я поднимаю бровь: да-да, представьте себе, не прокатило.
Он почти незаметно улыбается, и я хмурюсь.
Ему что, нравится, когда его стопорят? Или он что-то задумал?
Напряжение усиливается. Заседание длится менее получаса.
09:38.
Снова берет слово Першикова: