— Но я же не сказала адрес!
— Поэтому мы пока просто катаемся.
Он тоже вел себя так, будто подобное с ним случается регулярно.
Я решила лица не терять и тут же предъявила:
— Филипп, а когда мы с вами успели перейти на «ты»?
— Ты против? — спокойно спросил он, глядя поверх моего плеча в окно. — О, любишь старые машины? Вот здесь можно свернуть на Хлебозавод, там можно посмотреть на ретро-«волги». Вечерами у них тут тусовка. Скоро открытие сезона, а пока проходят детейл-кэмпы, блошиный рынок тюнинг-партов и стоянки stance-проектов рядом с газгольдером.
Мда.
Вот и как признаться, что из всего сказанного я поняла примерно десять процентов? Блошиный рынок — чего? газгольдер — где? открытие сезона — а?
Показывая мне поворот, за которым и начнутся все эти диковинные чудеса, Филипп придвинулся пугающе близко, и на миг аромат его парфюма перебил густой запах кофе и горелой резины, которым были окутаны окрестности.
— Стенс-проекты — это что? — вычленила я самое непонятное.
— Заниженные тачки для дрифта.
Не то чтобы мне стало сильно яснее…
— А ты, значит, днем ты серьезный человек и продаешь элитные автомобили, а ночами ходишь на… — я махнула рукой в сторону улицы. — Стенс-кэмпы?
— Почти. — Филипп даже и не думал возвращаться на безопасное расстояние. Он уперся ладонью в спинку сиденья и устроился вполоборота ко мне. — У меня все серьезно и все — для души. И не только элитные автомобили и дрифт.
— А что еще? — попалась я на крючок.
Любопытство — моя главная слабость. И еще желание разгадать этого мужчину.
Пока он походил на горку деталек паззла из разных комплектов, но пока мне было интересно.
— Много чего, — хмыкнул он.
— Очень конкретный ответ! — фыркнула я.
— Ты тоже была не слишком откровенна насчет своей работы.
— Ничего там интересного нет!
— Вот и у меня нет… — он сделал глоток виски, и я почувствовала его дыхание с привкусом дымного алкоголя и карамели.
Я не знала, что сказать. Похоже, не знал и он, потому что молчал. И смотрел на меня.
По его лицу мелькали блики от уличных огней, то зажигая алые огни в глазах отсветами стоп-сигналов, то ярким ксеноном фар расчерчивая резкие тени лица и превращая его в портрет работы Пикассо.
В этом хороводе метаморфоз можно было потеряться. И смотреть на него было даже интереснее, чем в окно.