Ну ничего. Мне голова дана не для того, чтобы в нее есть, а чтобы думать. Свои ошибки я всегда воспринимаю довольно спокойно, анализирую и делаю все возможное, чтобы не допустить подобного в дальнейшем. Так и здесь. Идея с брелоком, отводящим злые намерения, имеет потенциал, а вот у ниндзютцу его нет. Где-то есть прокол. Думая об этом, я заметил, что машинально верчу кольцо большим пальцем левой руки. Эта привычка появилась недавно, и она мне не нравилась. Я попробовал в очередной раз безуспешно снять кольцо, потом поднес руку ближе к глазам и выругался вслух. Ну что мне стоило надеть его не на средний палец, а на какой-нибудь другой. Так же смотреть неприятно – сам себе невесть что показываю.
– Так, – заметил я вслух. Привычка же говорить вслух (она мне тоже не нравилась – что-нибудь ляпну невзначай при клиентах) осталась еще со школы. – А скол стал еще больше. Сейчас тебя разломаем.
Я стал искать что-нибудь острое, чтобы расковырять поврежденный метал. Отвертка? Нет, не подойдет. Ага, вот скальпель – в самый раз. Только я устроился в кресле и положил левую руку на стол, вознеся правую со скальпелем вверх, как зазвенели колокольчики на дверях, и в салон ворвался какой-то бомж с криком: «Не надо больше!» В такой дурацкой позе, как будто решил пронзить себе кисть, я посмотрел на него: худой, грязный, в одежде, большей на три размера. Он, уставившись на мою левую руку, стал повторять: «Не надо больше! Не надо. Прости меня».
– Эй, гражданин, – решил я прекратить комедию, – вы кто? И что вам здесь надо?
Бомж перевел взгляд на меня и спросил:
– Вы меня не узнали? Это же я, Кирпич. Простите меня. Я так больше не могу.
Я с трудом узнал в этом доходяге бандита. Вот свезло так свезло – парень-то оказался шизофреником. Как он себя накрутил за месяц! О таком самовнушении я только в книжках читал.
– И что тебе надо? – Я сразу взял тон, показывающий, кто здесь хозяин.
– Снимите с меня проклятие, пожалуйста, и простите, что вас обидел. Это все Санек, я был против этого. Вот, я верну все деньги, которые мы взяли у вас. И тут еще. Все, что у меня есть. – Он протянул пухлый конверт и зарыдал. – Простите меня, простите. Это не я, это все Санек.
Признаюсь, я был ошеломлен. И пока приходил в себя, Кирпич мне выложил всю свою историю. Оказалось, что его напарник (Шустрик) помер через неделю после визита сюда. Что-то с печенью у него было не в порядке.