Не выдержав угрызений совести, я приподнялась, накрыла его одеялом и прошептала:
- Спокойной ночи.
12. 10. Исповедь Лютого
Свобода… Свобода… - я в сотый раз повторял это слово, не смея надеяться на чудо. Я был реалистом и понимал, что Император не казнил меня лишь из-за того, что я оказался последним в нашем клане, а тот был помешан на исследованиях крови и выведении сверхдракона, наделенного особенностями всех кланов, включая оборотней, карателей, и даже магов.
За двадцать лет нахождения в остроге, я не выдал ни одной тайны своей быстрой регенерации и способности исцелять раны. Ни за что убийце мои родных не заполучить наш секрет и знания.
Но сегодня утром ко мне в камеру привели незнакомца. Судя по тому, как почтительно раскланивался перед ним стражник, это был аристократ.
Несмотря на смрад, царивший в камерах для сидельцев, он не поморщился, не вздохнул брезгливо, лишь неотрывно смотрел на меня, словно пытаясь понять, делать на меня ставку или нет.
Я принял его вызов.
Наверное, минут двадцать мы смотрели друг на друга не отводя глаз.
Судя по цвету глаз, передо мной сидел молодой дракон из изумрудного клана, а по моще и силе, исходящей от него, я бы сказал, что это сам родовой дух вселился в его тело и подчинил разум.
Он предложил мне сделку.
Свободу – в обмен на помощь сместить Императора с трона. И ничего более.
Зная, какие мы прирожденные убийцы и охотники, многие кланы, даже правители соседних государств стремились заручиться нашей поддержкой. Но мы не марали руки невинной кровью. И я ни за что не согласился бы на подобное предложение, не будь император моим врагом. Тем, кого я мечтал удавить все двадцать последних лет.
Все это время я жил лишь одной мыслью, что смогу вырваться и довести начатое до конца. Я до сих пор помню в деталях то страшное зрелище, что устроил Император из тел поверженных союзников, моих соплеменников, отправившихся на чествование их заслуг, а угодивших в кровавую ловушку.
Каждое утро я заставлял себя открывать глаза и заниматься, заниматься, чтобы сохранить мои физические способности. В моей камере ничего не было кроме деревянной лавки, да наваленного сена в углу. Но мне многого и не надо, я прирожденный охотник, мы с отцом жили и в более аскетичных условиях, когда он учил меня выживать в черном лесу.