— Но почему? — вскидывает тот серые большие глаза на Луиджи и упрямо отступает на шаг. — Я хочу иглать!
Его «вольё джокале!»* звучит слишком громко. И отчаянно. Он держится из последних сил, чтобы не заплакать. Но держится.
И у меня из глубин памяти поднимается что-то темное, тяжелое, неподъемное.
— Синьорина приехала к синьору. А ты сын прислуги и должен сидеть в своей комнате, — каркает Луиджи.
В гостиную входит Арина. Непонимающе обводит взглядом всю компанию. Вопросительно поднимает брови.
— Что случилось, Фел?
Катя бежит к ней, липнет сбоку. А меня накрывает холодная ярость.
Я сейчас его нахуй из окна выкину этого Луиджи за то, что обидел ребенка.
Шумно втягиваю ноздрями воздух. Вдох-выдох. Отец поручил мне за ними проследить, а не поубивать.
— Идите к себе, Луиджи, — говорю сквозь зубы. Он пытается возразить, но я так зыркаю, что у него быстро пропадает охота.
Уходит, оглядываясь с недовольным видом, а я опускаюсь возле малыша на колени. Беру его ладошки в свои, они сразу исчезают в моих татуировках. Стараюсь в этот раз не проводить аналогий с сердцем, просто спрашиваю.
— Ты хотел поиграть с Катей, carino?
Рафаэль кивает.
Внезапно рядом со мной оказывается Берта. Присаживается на корточки.
— Раэль, малыш, а ты девочку спросил? Она хочет с тобой играть? — поднимает голову на Арину. Та ориентируется мгновенно, подталкивает к нам Котенка.
— Конечно. Катя любит играть. Она просто стесняется.
Но Берта не успокаивается. Поворачивается к Кате.
— Ты хочешь поиграть с Рафаэлем?
Мы между собой говорим по-русски, но Берта сейчас спрашивает Катю на итальянском.
Та поднимает голову и счастливо кивает.
— Кто ж с таким парнем не захочет! — подмигиваю совсем раскисшему мальчику. Он грустно кривит уголок губ. Машу рукой. — Донато!
Раздается громкое жужжание, и в гостиную въезжает точная уменьшенная копия Кайена. Черная, блестящая. Последняя модель.
И Катя, и Рафаэль дружно распахивают глаза. Берта с Ариной, кстати, тоже.
— Фел, это что такое? — изумленно спрашивает Арина.
— Это чтобы Раэль не сам в меня врезался, а на машине, — говорю и поворачиваюсь к шокированному малышу. — Ну что, погоняешь по особняку на Кайене?
Он все еще смотрит неверяще огромными серыми глазищами. Поворачивает голову, несколько раз моргает. Делает шаг ко мне и вдруг обнимает за шею, тычась мокрой щекой в висок.