Когда на УЗИ мне показали эту неподвижность, где должно было быть биение, мир будто раскололся. Самое ужасное было осознавать, что целую неделю я была последней и единственной колыбелью моего ребенка, даже не зная об этом, хотя должна была почувствовать! Должна!
Я не смогла его защитить!
А дальше начался настоящий ад, который до сих пор иногда мне снится. И это страшные ночи, когда я просыпаюсь дрожащая в поту и не могу больше уснуть до утра.
— Как ты можешь такое мне предлагать? — спрашиваю севшим голосом.
Игнат все это время был со мной рядом, он знал, как тяжело я переживала утрату нашего малыша. Мы оба его так хотели, а в конечном итоге…
— Черт! — яростно вытираю ладонями слезы.
Наверняка на щеках остаются черные разводы от туши. Я не хочу плакать, но не могу остановиться.
Я даже на работу вернулась не сразу. Мне стоило больших трудов видеть улыбающиеся лица мамочек, которые скоро увидят своих малышей. Но потом я поняла, что делаю большое дело — помогаю им встретиться.
— Тебе уже давно пора пережить это и двигаться дальше, — спокойно отзывается Игнат, глядя на меня.
— Так я пережила! — вскрикиваю, упираюсь ладонями в грудь мужа, пытаюсь отпихнуть его от себя, но он не двигается. — Но это не говорит о том, что мне не больно. А ты, видимо, так сильно хочешь ребенка, что решил заделать его на стороне? Правильно, я же теперь могу не родить.
— Не говори ерунды, — как-то устало отзывается муж. — Я этого не планировал. Но раз так получилось, то от ребенка не буду отказываться. И ты сможешь почувствовать себя в роли матери. Ты и так для него уже являешься кем-то вроде ангела-спасителя. Поэтому я уверен, если ты сблизишься с Мариной, то она не будет отказываться от твоей помощи с малышом.
Чувствую, как мои глаза округляются от шока. Я не верю… не верю, что слышу это. Всматриваюсь в лицо Игната. Он абсолютно серьезен. И это до дрожи пугает.
— За что ты меня так ненавидишь? — вопрос звучит на грани слышимости.
У меня нет сил говорить громче, словно меня ударили в солнечное сплетение, выбив из меня весь воздух. Кладу руку на это место, сжимаю ткань платья, словно пытаюсь добраться до сердца… точнее до тех ошметков, что от него остались. Одно дело — работа, от которой я могу абстрагироваться, а тут муж предлагает помогать воспитывать его ребенка от другой, когда я могла держать на руках своего малыша? Это уже верх абсурда!