— Барти Крауч, — сказал Волдеморт, представляя человека,
которого я сравнил с Снейпом.
— Младший, — согласился тот, поклонившись Волдеморту.
— Хвост, — выдохнул я, с ненавистью смотря на второго
волшебника.
— Да, Хвост, — с ухмылкой подтвердил Волдеморт, смотря на меня.
Он повернулся к Хвосту.
— Протяни руку, Хвост.
У Хвоста на мгновение на лице мелькнуло плаксивое выражение, но
он себя переборол и подошел к Волдеморту. Он протянул левую руку и
поднял рукав мантии, обнажив какую-то татуировку. Я только сейчас
заметил, что правая рука у него какая-то странная. Железная?
Волдеморт крепко схватил его за руку и зажег Люмос, внимательно
рассматривая татуировку. Сейчас, под светом заклинания, я узнал
Темную метку, что висела в воздухе на чемпионате мира по квиддичу.
Хвост шипел, ему явно было больно. Сейчас я понял, что всхлипы, что
я слышал ранее, — принадлежали ему. Но сейчас, пожалуй, он не
выглядел таким рохлей, как в Визжащей хижине.
— Она снова здесь, — тихо произнес Волдеморт, говоря про метку,
— они снова ее заметят... Теперь мы посмотрим... теперь мы
узнаем...
Он направил указательный палец к метке и... замер.
Я уже некоторое время фонтанировал безудержным страхом. Мои
эмоции давно вышли из-под контроля, и он как-то это
почувствовал.
Совершенно нечеловеческим движением Волдеморт повернул ко мне
голову, посмотрев мне в глаза. А ведь он стоял ко мне боком,
практически спиной.
Если бы я мог испугаться еще сильнее, я бы обязательно это
сделал. Но предел уже был достигнут.
— Так, так, так, очень любопытно, — сказал он и повернулся всем
телом ко мне. Где-то глубоко внутри, где нет эмоций, он напомнил
мне Олливандера: тот тоже высокий и не самый приятный индивид. Да и
фразы похожи.
— Барти, — обратился он к Краучу, не поворачивая головы, — бери
Хвоста и собирайте вещи. Встречу проведем в другом месте. Идите в
мэнор, я скоро к вам присоединюсь. — Твой отец, — сказал Волдеморт,
— тоже боялся. Но это не помешало ему дать мне некоторый отпор.
Даже не имея палочки.
Волдеморт подошел ко мне вплотную и положил руку мне на лоб,
прямо на шрам, а сам смотрел мне в глаза.
Шрам обожгло, как будто меня заклеймили раскаленной кочергой. В
прострации я услышал чей-то крик, полный боли. "Это мой крик", —
понял я и закашлялся, прервав вопль.
Дрожа, я висел над могилой и варился в собственном соку страха,
ярость и ужас смешались внутри. Волдеморт с болезненным
любопытством смотрел куда-то выше моих глаз. Рассматривает
шрам?