Уточнять, почему именно пять с половиной, никто из троицы не стал: Эмма рванулась к женской раздевалке, ее друзья – к мужской, и ровно через пять минут все трое вышли обратно в своих собственных джинсах и футболках. Веденеева на ходу завязывала в хвост выжатые, но все еще влажные волосы.
Четверо сотрудников ХС ждали их у края платформы, о чем-то негромко споря. Студенты двинулись к ним все вместе, чуть ли не плечом к плечу, но затем Маевский вдруг вырвался вперед и почти перешел на бег.
– Это была моя идея! – объявил он, останавливаясь в паре шагов от директора. – И они, – он быстро махнул рукой назад, на отставших Аркадия с Эммой, – ничего не знали! Я только уже там, на корабле, попросил их помочь – детей подержать…
– И зачем вам это понадобилось? – нахмурился директор, знаком останавливая собиравшуюся наброситься на Любима заместительницу.
– Я… дело в том, что… – на мгновение Маевский как будто бы растерялся, но потом взял себя в руки и закончил ровным спокойным тоном: – Я решил, что это неправильно – спасти младенцев и оставить там ребенка постарше, если мы можем забрать с собой всех.
– Да! – неожиданно звонким голосом поддержала его Эмма, сперва остановившаяся вместе с Аркадием в нескольких шагах от Маевского и остальных, но затем медленно двинувшаяся дальше. – Наша служба работает, потому что мы можем нырять в прошлое и забирать оттуда людей, и мы действовали по тому же принципу. И я знала, что Любим собирается так сделать, мы все решили вместе!
Оторопевший Аркадий замер, пытаясь понять, кто из его друзей говорит правду, а кто врет. Впрочем, имело ли это значение для того, как теперь следовало повести себя ему?
На какой-то короткий миг молодому человеку показалось, что он опять вернулся в прошлое, только совсем недалекое, всего на месяц назад, когда Эмма и Любим вышагивали под руку к осаждавшей институт толпе, а он точно так же стоял позади них, не зная, что делать дальше. Знал он тогда лишь одно: если он останется стоять на месте, его подруга навсегда будет для него потеряна.
Понимал Светильников это и теперь.
– Значит, вы считаете, что закон, разрешающий забирать в наше время только тех, что не сможет ничего вспомнить о своем прошлом, написан не для вас? – возмущенно поинтересовалась Тереза, глядя то на Любима, то на взявшую его под руку Эмму.