Чтобы продолжить обучение и хоть
иногда видеть совсем неподходящего для леди рыцаря, да и ради
собственного блага я обещала родителям, что не покину Летающий
Остров. Они мне поверили. И вот я снова здесь: над головой облака,
далеко внизу земля, в руках непослушное и своевольное пламя. Не
только в руках, но и в сердце.
— Это всего лишь урок, — громко
сказала я пустой комнате. — Я не обманываю, а иду учиться. Ведь не
будет же папенька возражать, если очередное занятие пройдет, к
примеру, в оранжерее, где нам надлежит выдавить магистрам к ужину
унцию яда из корней лиственного аспарагуса?
Но отражение молчало, а лицо в
зеркале было полно укоризны.
— Это просто урок, как… как… утренний
урок по этикету.
Я вспомнила скрип перьев. Шорох, с
которым они касались бумаги. Вспомнила, как аудиторию…
…Аудиторию в очередной раз тряхнуло,
Мерьем Вири в очередной раз взвизгнула. Я привычно придержала
чернильницу, магистр Ансельм Игри в очередной раз не повернул
головы. Дверца одного из шкафов открылась, и на пол посыпались
свитки.
— Когда же это кончится? — непонятно
у кого спросила Дженнет. Перо в ее руке сломалось пополам.
— Никогда, — улыбнулся ей Оли. — Пока
мы над Запретным городом, Остров так и будет трясти.
— Правильно, мистер Ревьен. А не
объясните герцогине, да и всем остальным, почему? — Посмотрел на
парня магистр.
— Ну, — протянул сокурсник,
оглянулся, взъерошил волосы, разом стал похож на нахохлившуюся
серую найку[1], но все-таки ответил, —
Дело в этих горах, да?
— Да, отчасти дело в Чирийском
хребте, — согласился учитель, останавливаясь напротив карты. — Кто
дополнит ответ мистера Ревьена? — Мы молчали. — Ну же, смелее. Или
вам действительно нравится вспоминать десять уложений этикета,
принятых при Людвиге Третьем?
Я подняла голову от листка бумаги,
где сиротливо жались друг к другу две строчки — все, что удалось
вспомнить из старого уложения. Правила этикета нам с братом
вдалбливали едва ли не с рождения. Моя гувернантка Кларисса Омули
была очень строга, но даже ей не пришло в голову заставить меня
выучить нормы, принятые при дворе Людвига Третьего, прадеда
нынешнего князя.
Я смогла вспомнить лишь то, что леди
запрещалось смотреть в глаза джентльмену, если тот стоит против
солнца. Понятия не имею, почему. Права была матушка: чем большую
глупость мы слышим, тем лучше запоминаем.