Что еще
бросилось в глаза, так это то, что дичи в этой части Истрикских
лесов не было. Ни птиц, ни зверья… только комарье настойчиво
звенело над ухом да бабочки со стрекозами порхали туда-сюда.
Отсутствие добычи вскоре подтвердил и Ворчун. Так что, если бы я не
закупился провизией заранее, то ложиться спать нам пришлось бы
голодными.
Для ночлега
решили приспособить старое-престарое волчье логово, которое брат
отыскал ближе к ночи. Располагалось оно с восточной стороны от
натянутой через лес сетки, и мы рассудили, что раз за ее пределами
никто не удосужился выставить огоньки, а сами сети не были
повреждены, то здесь более или менее безопасно. Правда, спали мы
все равно вполглаза, но до утра нас никто не потревожил. А когда
вскоре после рассвета мы снова выдвинулись по направлению к
крепости, то примерно на полпути обнаружили… хм, сюрприз. Причем
сюрприз не особо приятный, при виде которого Ворчун замер как
вкопанный, а я удивленно присвистнул.
***
Оно стояло
на берегу реки, понуро опустив голову и уронив вдоль костлявого
туловища неестественно длинные руки. Впрочем, руками эти штуки
называть было не очень правильно — на каждом из четырех
многосуставчатых пальцев виднелись таких устрашающих размеров
когти, что иначе как хапалками эти клешни было не
обозвать.
Кожа у
твари оказалась темно-зеленой, гладкой, блестящей. И создавалось
впечатление, что снаружи ее покрывало нечто вроде слизи. Росту в
существе было метра два. Худое до отвращения. Все какое-то кривое,
непропорциональное, словно мутировавший прямоходящий кузнечик.
Длинные, согнутые в коленях и похожие на узловатые корни ноги.
Полукруглые, наползающие друг на друга хитиновые пластины, которые
надежно прикрывали живот и грудь. Сидящая на тонкой, защищенной
черными чешуйками шее голова с вытянутым назад черепом чем-то
напоминала «чужого» из знаменитого ужастика Ридли Скотта. За парой
важных уточнений: у существа не было глазниц. Зато ротовая щель
оказалась огромной. Думаю, что влез бы туда целиком, если бы тварь
как следует разинула пасть.
Правда, в
данный конкретный момент времени ей было не до меня — черно-зеленый
кошмарик оказался всецело поглощен торчащей из земли «тростью».
Причем до такой степени, что пускал на нее липкие слюни,
медленно-медленно раскачиваясь из стороны в сторону в такт слышимой
только ему мелодии.