Видимо, там у них в полиции так положено, какая-нибудь инструкция столетней давности всё ещё действует, поскольку её не отменить. Короче говоря, привязался этот занудный капитан, как банный лист к жопе. Кирилл даже в какой-то момент стал подозревать, а не голубой ли он. Но, оказалось, вроде нет – жена, дети. Впрочем, это теперь ни о чём не говорит. Сейчас это принято. Даже среди артистов каждый второй – двустволка!..
А теперь ещё эта хромоножка Курочкина приглашает его в гости! Причём так настойчиво, что отказаться совершенно невозможно. К тому же любопытно на самом деле, что уж такого сверхважного она хочет ему сообщить. А потом он всё же именно ей, Курочкиной, обязан этим показом в театре у Роговой…
С показами вообще непросто, а у него, Кирилла, и подавно не сложилось. Когда после окончания училища настала пора показов, он опять был в больнице, всё пропустил. А после того как вышел, сезон уже начался, артисты все везде набраны, пойди договорись.
Так что надо быть благодарным, нечего теперь рожу воротить!
А Рогову-то, кстати, она по-прежнему одевает, и мало ли, какие разговоры у них могут возникнуть по его поводу. Хотя, конечно, она слово ему дала больше его не обсуждать, но кто её проверит!
Короче говоря, надо идти, ничего не поделаешь!
Тем более у неё своё горе, муж погиб, кто-то его вроде как загрыз, что ли. Кирилл эту историю слышал уже в трёх вариантах, чего только не болтают в районе. А на самом деле всё просто – по пьяни, видимо, забрёл на стройку, упал, заснул, и какая-то уличная крыса ему в глотку и вцепилась. Эка невидаль, их тут тьма бегает по помойкам!
Кирилл хорошо помнил покойного мужа портнихи, видел его дважды – один раз у неё дома встретились, когда за платьем Светкиным заходил, а потом Курочкин на кладбище появился. Видимо, материал собирал для очередного своего репортажа. Между прочим, препротивный был мужик! И внешне неприятный – полноватый, лысоватый, морда кирпичом, – и вёл себя так, будто все вокруг ему чем-то обязаны.
В общем, как ни крути, придётся посетить портниху, никуда, брат, не денешься!
Кирилл наконец оставил палец в покое, перестал грызть. На месте бывшего заусенца около самого ногтя появилась маленькая розовая ранка. Ранка отвратительно ныла – не больно, но гадко.
В щель между портьерами вполз ядовито-белый свет – на улице зажглись фонари. Кирилл снова повалился на постель, вперился невидящим взглядом в потолок, думал о том, какая трудная, великая стезя уготовлена ему в этой жизни. Он уже третий день не выходил из квартиры, вообще старался в последнее время бывать дома как можно больше, чувствовал себя безмерно уставшим, любые лишние контакты его раздражали.