Смотрит с шутливым укором на дочь.
— Меня ждали?
— А то! Еще умоляла дать ей клубники, но я напомнила Надюше, что было последний раз, когда она ее ела.
У Нади сложные отношения с клубникой. К огромному ее сожалению, ведь стоит съесть даже одну ягодку — и начинается сыпь.
— Я пойду, с вашего позволения.
— Конечно, Света. Спасибо!
Прощаемся, няня обувается и берет сумку, у двери Надя обнимается с ней.
— Как вы провели время? — спрашиваю дочь.
— Мы играли в дочки-матери, потом рисовали и еще читали. Но Света не дочитала мне сказку.
— Что ж, тогда я закончу.
— Мам, я так хотела пойти с тобой! — надувает губки.
— Это место не для деток, крошка, — присаживаюсь на корточки рядом с дочерью. — Там не было детей.
— Совсем-совсем? — смотрит на меня жалобно.
— Вообще не было, представляешь? Все дети остались дома.
— Я-ясно, — вздыхает, а я улыбаюсь.
Надя не похожа на Тимура. У нее такие же волосы и глаза, как у меня. Овал лица и губы тоже.
Разве что характер… взрывным характером она точно не в меня пошла.
Я не раскрыла правду.
Сначала боялась признаться: беременна в восемнадцать. Потом боялась беременности, после — родов. Затем меня пугала тяжелая жизнь матери-одиночки.
Меня накрывал страх — вдруг Ярослав и мама рассердятся на меня, заставят сделать аборт. Ну и что, что мы с Тимуром и близко не кровные родственники?
Одна семья…
Я боялась жизни, правды, боялась сделать шаг и постоянно врала.
Наверное, я слабачка.
Я врала матери в четырнадцать, наивно полагая, что мне лучше известно, как правильно для нее и отца.
Врала в восемнадцать, сообщив, что отец Надюши — мой знакомый, который сказал, что дочь ему не нужна.
Вру сейчас.
Правда такая простая вещь, но вместе с тем неимоверно сложная. Особенно когда ты молодая и запутавшаяся дурочка.
Догадается ли Тимур о том, что он отец, когда узнает о существовании Нади?
Возможно, прямо сейчас Ярослав рассказывает ему про мою дочь. Про ее псевдоотца. И невольно кормит его моей ложью.
Поверит ли Тимур?
И что я буду делать, если так?..
Злость во мне по-прежнему сильна. Ему не нужен был ребенок, он ясно дал мне это понять. Что уж говорить про меня… Семья — это было не для него.
Тимура ждало блестящее будущее и доступ в самые запретные комнаты, чуть ли не в пещеру с сокровищами. Уважение. Карьера. Статус.
И с другой стороны — восемнадцатилетняя я и эта крошка у меня под сердцем.