— А вот и он, — лицо Яра расцветает, и я медленно оборачиваюсь, чтобы проследить за его взглядом.
Осматриваю гостей и в конечном итоге замираю, узнав его…
2. Глава 2
Катя
Сон это или шокирующая явь?
А может, чья-то дурная шутка?
Как в замедленной съемке, поворачиваю лицо к маме, чтобы убедиться, что я не тронулась умом и что передо мной действительно он.
Мама что-то говорит. На ее лице широкая улыбка, а в глазах слезы. Ярослав, как мне кажется, тоже вот-вот расплачется.
Сын как-никак. И все равно, что подонок.
Ярослав-то не знает всей правды, для него Тимур — первенец. Родной старший сын, которого не видел почти шесть лет…
Мама хватает меня за руки и что-то эмоционально говорит. Я киваю на автомате, а сама не воспринимаю ни слова, в голове шум.
Музыка, гул, чужие голоса — всего этого нет. Я лишь слышу, как бешено стучит мое сердце, и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, того самого важного гостя. Его приход вызвал столько суматохи и произвел фурор, который можно сравнить разве что с разрывом бомбы.
Тимур изменился.
Очевидно, прошедшие годы повлияли на него — он раздался в плечах, скинув легкомысленный флер, свойственный молодости, сменил модную прическу на короткий ежик. Выражение лица стало чересчур серьезным.
Белая рубашка и черные брюки дополняют образ, делая из стильного парня, каким я знала Тимура, настоящего мужчину.
Через пару недель ему исполнится тридцать.
Чертовски красивый. Уверенный в себе. Ни грамма беспутности, исключительно строгость и сдержанность.
Мы не видели Тимура все это время, как и он нас. Нам было запрещено рассказывать ему какие-либо подробности о жизни, а ему так вообще слова лишнего сказать было нельзя, настолько все секретно.
Поначалу, когда Тимур только уехал, я подсознательно ждала, что он вернется. Вот-вот приедет, его отпустят. И тогда я…
Что именно я сделала бы — не знаю, но через год Ярослав ясно дал понять, что ждать сына в ближайшие несколько лет не стоит.
Шесть лет.
Столько мы не виделись.
Шесть лет одиночества, хотя ты и окружен любимыми и родными. Шесть лет косых взглядов и неудобных вопросов. Шесть лет тающих надежд и фантазий, которые я душила собственными руками.
Мне было восемнадцать, и все, о чем я мечтала, — его любовь.
Сейчас мне двадцать пять, и я мечтаю об уверенности в завтрашнем дне, о стабильности и покое.