Он читал нам два курса: курс иностранной литературы на первом курсе и курс русской литературы на втором курсе. Нужно заметить, что в академии были два основных отделения – словесное и историческое. Таким образом, история литературы нам преподносилась в качестве факультетского предмета. Нужно сразу оговориться, что на общем фоне богословских наук факультетские предметы – как литературы, так и история – располагали незначительным бюджетным временем и преподносились поэтому в некоторых разделах как «взгляд и нечто», правда, студенты имели возможность приватно, в порядке личной инициативы углубиться в их изучение: в их распоряжении была прекрасная библиотека и, кроме того, им предоставлялось право брать для своих кандидатских работ темы по литературе и истории, что давало возможность для специализации по этим предметам.
Курс иностранной литературы А. А. читал вместо заболевшего и вскоре умершего профессора Алексея Васильевича Попова105, так сказать, не по своей специальности, хотя и смежной с ней. Это, очевидно, в какой-то степени ограничивало его лекторские возможности. Что касается метода анализа и характеристики литературных произведений, то они были сугубо, можно сказать сильнее, голо эстетическими, без всякого приложения социологического разбора и оценки. В курс входили английская, немецкая и французская классические литературы. Из испанской литературы говорилось только о Сервантесе. Конечно, куцо, но, как говорится, «по одёжке и протягивает ножки»: отводилось мало часов на курс.106
Читая лекции по истории русской литературы, А. А. входил в свою родную «стихию». Читал он эти лекции не бесстрастно, а сквозь призму своего политического мировоззрения, правда, не оформленного по какой-либо программе, но остановившегося где-то около славянофильства, т. е. консервативного. Это мировоззрение А. А. проявлялось и в его лекциях, но особенно обнаруживалось при защите одним из окончивших академию выпускников её … Дьяконовым107, представившим диссертацию по истории русской церкви на соискание учёной степени магистра богословия. На диспуте при защите этой диссертации … Дьяконовым А. А. выступал в роли второго оппонента, а первым был профессор [Ф. В.] Благовидов108, который читал тогда лекции по истории русской церкви и у которого слушал курс по этому предмету … Дьяконов. Оппоненты – Царевский и Благовидов по мировоззрениям отличались, как «волна и камень»: у одного был сильный крен в сторону консерватизма (Царевский), а у другого в такой же степени в сторону либерализма; один (Царевский) «обвинял» претендента на учёную степень в либерализме, а другой (Благовидов) – в консерватизме. Ученый Совет разделился «на ся», и разгорелись страсти, но по большинству голосов Дьяконову присуждена была учёная степень магистра богословия – случай этот был беспрецедентным в истории академии, и за него именно профессору Царевскому студенты присвоили наименование ретрограда.