Покойного «папеньку» Николь тоже не раз вспоминала и отнюдь не добрым словом. Похоже, Николя де Божель беспокоило в этом мире только одно: получение наследника. Больше ничем барон не занимался, и имущественные дела семьи ушли в такой глубокий минус, что сейчас любой крестьянин из деревни жил, пожалуй, лучше, чем баронская семья. Приходилось экономить на всём, не только на дровах, но даже на еде!
Замок был велик, и от этого запустение, царившее в нем, казалось ещё более печальным. Единственная комната, в которой попытались сохранить былое великолепие, называлась трапезной. Там был сделан подиум для так называемого высокого стола. Там были относительно чистые белёные стены и несколько уцелевших стульев и кресел. Там даже лежали дрова в камине, поджигать которые не разрешалось.
– Что ты, Николь! А если вдруг кто-то заглянет в гости, то что мы будем делать?! – мачеха, кажется, действительно пришла в ужас от мысли воспользоваться этими дровами.
Благо, что сейчас за окном стояла поздняя весна, и морозы больше не грозили. Именно поэтому Николь очнулась в отдельной комнате, где остатками хвороста топили камин для больной. Но, со слов болтушки Клементины, которая искренне любила свою сестру и ходила за ней хвостиком, зимой все было гораздо печальнее. Для пресловутых гостей даже хранили отдельно десяток яиц и зарытый в слой соли кусок сала: блюдо можно приготовить быстро и подать на стол. Трогать эту еду запрещалось.
Вдовствующая баронесса с дочерью, её падчерица и горничная Ева жили и спали в одной, самой маленькой, комнате, чтобы не тратиться на дрова. Единственный мужчина-работник в замке, Абель, не бросал баронскую семью только потому, что был женат на Еве, а та являлась кормилицей госпожи баронессы. Ночевать Абелю зимой приходилось в сене. Живности при замке давным-давно не было никакой, кроме четырёх старых кур, а топить ещё одну комнату для мужчины-слуги семейство не могло.
У каждой благородной жительницы замка было три платья. Одно – парадно-выходное, потёртое и заношенное, но все же из дорогой ткани. Платья для будней выглядели так же, как и крестьянские: небелёное грубое льняное полотно, крашеное луковой шелухой и уже потерявшее цвет. Больше всего фасоном платье Николь напоминало кроёную по прямой мужскую рубаху. Ворот затягивался шнурком, а чтобы не пачкать драгоценную одежду, сверху надевался серый фартук из совсем уж старой ткани, напоминающей мешковину. Коллекция неотстирываемых пятен на фартуке поражала воображение разнообразием – было даже розовое пятно от, как сообщила Клементина, цветов…