– Дай мне шанс,– голос Зандера сделался серьёзным,– я докажу тебе, что ты ошибаешься.
– Тебе не нужно ничего доказывать,– улыбнулась Кора,– я вовсе не страдаю от этого, мне достаточно того, что я сама тебя люблю.
Этот разговор произошёл около года назад, и больше к скользкой теме, касающейся способности веннов любить, они не возвращались. Кора вскоре выкинула из головы мысли о несовершенстве веннского общества, а вот Зандера, как выяснилось, её слова задели за живое. Но, как истинный венн, он не стал бить себя пяткой в грудь и доказывать с пеной у рта несправедливость обвинений. Вместо этих эффектных, но бессмысленных жестов, он попытался всерьёз разобраться в собственных чувствах, иначе говоря, измерить логикой то, что не поддаётся измерению, и, естественно, потерпел поражение.
Чем глубже многомудрый ур погружался в дебри иррационального, тем яснее ему становилось, что поставленная задача просто не имеет решения, по крайней мере, теми средствами, что были доступны интеллекту. Этот удручающий вывод на некоторое время погрузил исследователя в депрессию, он начал подолгу зависать в своём кабинете, потерял сон и аппетит, по ночам его начали мучить кошмары о том, как Кора его бросает. К счастью, долго фрустрировать Зандеру не позволили обстоятельства, резко изменившие их с Корой жизнь. Игре в Реальность вообще наплевать на наши планы, у неё имеется свой сценарий, против которого бессильны самые изощрённые способы защиты.
Обстоятельства на этот раз приняли облик посыльного из соседнего поместья. Дело в том, что рядом с поместьем Зандера располагались владения одного из могущественных кланов Империи, клана Заккари. Соседи отлично ладили, никаких разногласий между ними не было, а были комфортные для обоих правителей приятельские отношения. Всё изменилось в один момент, когда старый глава клана умер, оставив свой титул и земли старшему сыну. И тут началось. Новый глава клана вовсе не был безусым пацаном, от которого можно было бы ожидать экстравагантных выходок, однако порядки, которые он завёл, вступив в права наследования, были, пожалуй, похлеще юношеского безрассудства. Старинный замок в считанные месяцы превратился в военный лагерь. Гарнизон крепости начал быстро расти, пока ни достиг сотни отборных бойцов, что было явно избыточно для её охраны. Очевидно, у наследника были не слишком миролюбивые планы на жизнь, связанные, скорее, с экспансией, нежели с защитой.