— Шансы на что? — его голос вмиг становится хриплым, с утробным то ли рычанием, то ли ревом.
— На жизнь.
Я не хочу даже думать об этом! Моя девочка будет жить… И нет другого варианта.
— Карин, побудь здесь. Нам с мамой нужно поговорить.
“Нам с мамой нужно поговорить” тут же отбрасывает меня на пять лет назад, и я уже чувствую, как бывший муж намерен отчитать, обвинить во всех смертных грехах.
Благо у меня были эти пять лет, чтобы окрепнуть и научиться отвечать на подобные вещи достойно. Как говорила мой психолог: “Юлия, вам нужно отстаивать свои личные границы, но не опускаться до подобной грубости”.
Поэтому хамить я не намерена, а вот заткнуть… Да!
Озеров протягивает руку, цепким захватом сплетая свои пальцы на моем локте. Утягивает меня за угол, чуть припечатывая к больничной стене.
В ноздри тут же ударяет аромат его парфюма, который я узнаю из тысячи… И нет, не потому что это романтично, и я помню, как пахнет мужчина, которого я когда-то сильно любила.
Просто я ему этот парфюм подарила на день рождения семь лет назад. А он так и не поменял привычный аромат.
— Ну? — вздергивает бровь, меня благо больше не касается руками. Без физического контакта куда проще, — Как так получилось, Юля?
— Врач говорит, что это реакция на вакцину, которую мы поставили Даше недавно.
Замолкаю. Он сверлит взглядом, поднимает медленно руку вверх, машет ей в воздухе.
Мол… Продолжай, Юлечка, расскажи мне, что там за вакцина.
— Детям сейчас с девяти лет ставят вакцину от ВПЧ, случаев заражения много…
Даже договорить не успеваю, уже замечаю, как дергается венка на его лбу, а губы плотно сжимаются.
— Какое нахуй ВПЧ, Юля? Ей пятнадцать. О чем ты вообще говоришь?
— Еще раз повторюсь, мы посоветовались с гинекологом, нам все подробно рассказали. То, что случилось с Дашей, это редкий случай. Никто не застрахован. Ни ты, ни я, ни наша дочь.
Он отходит на безопасное расстояние, измеряет плиточный пол бежевого оттенка уверенными большими шагами. Руки сложены в карманы брюк, взгляд опущен вниз.
Останавливается резко, поворачивая голову вполоборота. Недобро прищуривается.
— Это ты не усмотрела, Юль. Как ты могла не заметить, что наш ребенок болеет?
— Вновь винишь во всем меня, Озеров? Как и пять лет назад?
Ну, конечно. Проще ведь найти козла отпущения. Я виновата в том, что Карина была трудным подростком. Я виновата, что у него появилась другая, и мы развелись. Во все виновата только Юля…