Воу! Марк даже вздрогнул от
неожиданности. Это чьи мысли такие? Уж точно не его! Ведь он уже
решил, что останется здесь до полного выздоровления. Он же и правда
псих, ему к людям нельзя!
Но тут они с Олафом вышли во
внутренний двор, и парень забыл обо всем. Над головой развернулось
чистое голубое небо, слева подсвеченное прозрачно-золотой
полусферой заката. Он опустил взгляд – широкие аллеи с раскидистыми
каштанами и стройными березками по бокам, а меж них шарообразные
люминотоны на тонких, кажущихся хрустальными столбах. Справа под
пологим холмом журчит речушка, через нее в трех местах перекинуты
жемчужно-белые мостики без перил. И все вокруг так зелено и ярко,
что на глаза наворачиваются слезы!
– Бесконечное лето, – пожал плечами
Олаф, догадавшись о невысказанных вопросах Марка. – У Клиники
собственный климатический комплекс, здесь только один раз в году –
на Рождество – выпадает снег.
Ник сказал, что гулять разрешено лишь
некоторым пациентам, и Марк почему-то подумал, что во дворе его
ждет сонное уединение. Однако людей тут хватало, многие лавочки под
каштанами были заняты, пациенты бродили по аллеям, в холмах и вдоль
реки. Прикинув, что с учетом размеров внутреннего двора их тут
сотни, Марк вновь подумал о том, сколько же на самом деле в Клинике
«одаренных»?
Он ходил по двору около часа, мимо
фонтанов, беседок, даже встретил пару ларьков с фастфудом. Ну то
есть на самом деле в этих ларьках продавалась все та же питательная
смесь, просто вкус у нее здесь был – гамбургеров, чизбургеров,
наггетсов и дальше по списку.
А потом он увидел холм, на вершине
которого рос еще относительно молодой дубок, и невзначай вспомнил,
что уже многие годы занимается цигун. Или это ложные воспоминания,
не его? Парень встал под кроной дубка, развел руки в стороны,
расслабился. Глубоко подышал несколько минут и на автомате стал
выполнять упражнения типового комплекса. Что ж, похоже, цигун он
действительно занимается.
Легкий ветер приятно холодил шею и
ладони. Марк вдыхал его и привычно освобождал голову от мыслей.
Получалось на удивление легко. Хотя… все верно, он ведь тормоз, и
осознание придет позже. И Нику Бострому придется хорошенько
постараться, чтобы привести его в норму!
– А ты так не поломаешься, дядь? –
вопрос застал Марка на пике вдоха и от неожиданности он поперхнулся
воздухом. Откашлявшись, обернулся – позади него на склоне стоял
субтильный паренек лет двадцати, тощий и высокий, с яркими голубыми
глазами. Паренек криво улыбался и жевал губами.