Меня прямо затрясло от злости.
– Коля, веди ты его отсюда! – подала голос Валюха. – Он же колотится весь. Еще не дай бог заболеет.
– Пойдем-ка, брат, в автобус. – Дядя Коля дернул меня за помпон.
Я сначала сопротивлялся, мол, не хочу в автобус, мне не холодно, но он уже прямо пихал меня в спину, так что я плюнул и пошел. А смысл там стоять? Ясно же, что Фёкла отчалила на небеса. И возвращаться, как я понял, не собирается.
* * *
После кладбища были поминки. Когда мы вернулись домой, там уже накрыли большой стол с разными салатами и бутылками в центре. Все уселись и стали праздновать. Правда, я так и не понял, что именно, – Фёкла ведь не родилась, а умерла. Хорошенький такой повод для веселья.
Я положил себе на тарелку куриную ногу и полез за штору – мне там нравилось. Нога смотрела на меня с тоской и на вкус оказалась такой же – ни о чём. Я не стал доедать.
Дядя Коля сидел возле тумбочки, на которой стоял Фёклин портрет. Он всё смотрел на него и кивал, словно здоровался.
– Эх, Пална, Пална. Так и сгорела. А ведь могла сиять! – Он драматично вздохнул. Ну вылитая Офелия!
Я тут же вспомнил, как Фёкла мне выговаривала:
– Чего стонешь, как Офелия? Жизнь и так не медом мазаная, чтобы лить слезы зазря. Еще наплачешься.
Я тогда потерял свой брелок с драконьим глазом и считал, что моя жизнь вообще закончена. Теперь это казалось несусветной глупостью.
– И всё-таки она была большим человеком, – торжественно провозгласила тетя Валя. – Не каждый так сможет – взять чужого мальчика, да еще одной его поднимать.
– А что с мальком-то будет? – зашептались бабульки. Я как-то сразу понял, что это они обо мне, и выглянул из-за шторы. Мне, конечно, было всё равно, что со мной теперь будет, но мало ли.
– Ну, что будет. – Валюха опустила глаза в пол. – Заберут в учрежде-е-ение.
Она вдруг споткнулась на слоге. Не знаю, может, от волнения. Но получилось очень смешно, словно Валюха заблеяла. Я как захохочу! И все тут же посмотрели в мою сторону.
– Дуроватый, что ли? – зашептались бабульки.
– Да что вы такое говорите! – зашикала на них Валюха. – Прекрасный мальчик. Развитый. Это у него нервное.
«Ха-ха! Развитый! – Я прямо глаза закатил. – Вот Валюха дает». На самом деле она считает, что я – вундеркинд. Но никогда не говорит об этом вслух, чтобы не задевать себя за живое. Потому что ее Маринка учится через пень-колоду, а я – твердый хорошист. И при этом ужасно ленивый.