Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2019 - страница 9

Шрифт
Интервал
   на затылке чопорный пучок.
   Люда – фея сырного прилавка,
   а у Вали – свёкла да лучок.
   Всё на свете движется любовью:
   очередь к кассирше Фатиме,
   ад и рай, Москва и Подмосковье,
   и сердечко пишется в уме.
   Мужики с утра проходят мимо,
   в тот отдел, где водка и Джим Бим.
   Валентин, позор и гордость Рима,
   попросил не занимать за ним.

«Костяные бляхи от затылка до хвоста…»

   Костяные бляхи от затылка до хвоста:
   бабка-чернота, бабка-чернота.
Валятся проклятия кусками изо рта:
бабка-чернота, бабка-чернота.
А другая бабка что-то не видна.
Помнишь, была бабка-голубизна?
Напевала песенки, гуляла по двору,
жаловалась: деточки, никак я не помру.

«Живешь в лесу, читаешь Мейясу…»

  Живешь в лесу, читаешь Мейясу,
  а как тепло становится и травка —
  пить ходишь пиво в лесополосу
  с друзьями из строительного главка.
Да, пишешь ты хорошие стихи,
душевные! Но что всего забавней:
кому нужны хорошие стихи?
И без того их как говна за баней.
Ну скажешь тоже, как это кому?
А девушки от тридцати и старше,
корректорши с работой на дому
и в карандашных юбках секретарши?
Как на мормышку ловятся ерши,
которыми всё озеро забито,
так эти – на движения души,
раз нет надежды встретить Бреда Питта.
Строительные мокнут чертежи,
разобран кран, разъехались прорабы,
и ветер сквозь огрызки-этажи
так голосит, как в войны воют бабы.

«Нельзя быть таким интровертом, Елена…»

   Нельзя быть таким интровертом, Елена,
   такой недотрогой нельзя.
   Весь вечер у стенки лежать как полено,
   пугаясь грозы и дождя.
Смотри, как любви проплывают подводы
и похоти едут возы.
Прислушайся – верные зову природы,
телесные ноют низы.
Елена, нельзя быть таким интровертом,
одно только горе с тобой.
К тебе почтальон позвонился с конвертом,
ты тапки надень и открой.
Он юный и стройный, в искусственной коже.
Он, видно, студент МИРЭА.
Коснись его куртки, Елена, о Боже —
сойди наконец-то с ума.
Сойди, убеги из проклятого дома,
консьержкину будку сожги.
Привычного быта дурную плерому
взорви и в леса убеги.
Всё ближе огонь Иоанновой ночи,
когда на вечерней заре
крестьянские дщери и дети рабочих
сожгут своё платье в костре.
Орляк зацветает в бору потаённом,
куда непроглядны пути.
Не Машка с таксистом, а ты с почтальоном
должна этот цветик найти.

«В зелёный берег тюкнулись челны…»

  В зелёный берег тюкнулись челны,
  из них возникли злые чужаки,
Следующая страница