Отектей задумался. Начал
медленно:
— Очень хороший писатель с большим
запасом воды мог бы договориться с дверью, заставив ее открыться
без ключа. Художник мог бы создать настил над порогом, который
после растаял бы водой. Музыкант мог бы накрыть всю улицу
рассеянностью, чтобы этого не заметили.
— Понятно, слишком сложно, — кивнул
Сикис. — Скорее мы не нашли тайный ход. Завтра
продолжим.
— Я могу нарисовать источник света, —
напомнил Отектей.
— Я сказал, завтра, — нахмурился
гвардеец. — Если мы найдем ход, по нему нужно будет пройти со всем
вниманием. Сейчас мы уже никуда не торопимся — два дня
прошло.
Эш кружилась на пороге, из-под босых
ног взлетали облачка пепла. Отектей на миг засмотрелся — красивая
картина, живой, текучий силуэт. Идеально для миража, и каждый
увидит в тонкой фигуре ту, кого захочет.
Сикис заслонил проем, взял ключи.
Нужно было идти.
***
там
же
Малое солнце зашло вслед за большим,
тесная комната окончательно заполнилась темнотой. Рагнар уже после
первого заката не мог рисовать, и вместо этого лежал, сухим пером
выводя в воздухе силуэты. Теперь он сел, взглянул сквозь резьбу
выходящего во внутренний двор окна. В синем небе загорались
звезды.
Он не ждал, что Эрик придет вовремя.
Однако все сроки прошли, если они не покинул город до утренних
сумерек, с них спросят. Значит, пора искать ученика. Рагнар вполне
представлял, где тот мог провести день, и был уверен, что ночи
хватит, чтобы прочесать все трактиры и бордели, которые могли
заинтересовать мага, чьим творением впервые убили.
По бумагам на столе пробежало пятно
алого света. На улице закричали.
Рагнар шагнул ближе к окну, пытаясь
разглядеть происходящее. Недоверчиво отступил, рука сама нашла
перо, воткнутое в пробку фляги. Выбежал в коридор, едва не налетев
на других, спешивших из общей комнаты. Вместе со всеми оказался на
улице, вместе со всеми запрокинул голову.
Он был огромен. Размах крыльев с
площадь, клюв способен заглотить козу. Его клич оглушил, отозвался
в ушах пронзительной болью. Всполохи пламени танцевали вместо
оперения, и город был освещен им, словно новым солнцем.
А потом птица развернулась и
спикировала вниз, словно ястреб, нацелившийся на незаметную в траве
мышь.
Рука опередила разум, в воздухе
повисли капли воды, слились, вздрогнули, рождая краткосрочную,
иллюзорную жизнь.