Он открывает крышку — без всякого пиетета, подумаешь, рояль? — пробегает пальцами по клавишам. Просто легкая незамысловатая мелодия, но я понимаю: его все же заставили научиться играть на фортепьяно. А как же гитара?.. Так хочется узнать о нем больше — узнать о нем все.
— Ты хотела Машку забрать после обеда. Я сейчас еду домой, могу тебя по дороге подкинуть.
— Да, спасибо.
Встаю и сбегаю из гостиной.
11. Глава 7. Что это было?
Мы выходим за калитку. Ищу глазами его машину — воображение рисует Сашин красный пикап, хотя после лобового столкновения он просто не мог сохраниться — а натыкаюсь на мотоцикл.
Мотоцикл?!
— Садись, — командует Даник.
Я оглядываюсь. Где шлем-то?
Шлема нет. Ни одного шлема нет.
— Ты хоть знаешь, что водителей мотоциклов называют донорами органов?! — возмущаюсь я.
— Да, и почему? — говорит Даник с такой интонацией, что сразу ясно: все он знает.
— Ты просто не имеешь права так собой рисковать!
— А это почему?
— Потому что…
Потому что ты Сашин сын! Единственный, кто остался на этом свете после него!
— Потому что никто не имеет такого права, — снижаю я обороты. — Я поеду на своей машине, просто покажи дорогу.
Мне не нравится, что Даник ездит на мотоцикле, да еще без шлема. Это слишком опасно. Его отец погиб в автоаварии, а он вытворяет такое!
Мы останавливаемся у белого кирпичного дома с резной деревянной калиткой. Из двери выходит премилая женщина лет шестидесяти, типичная учительница, с аккуратной девочкой Машкиного возраста. Сама Машка выскакивает следом и несется… не ко мне — к Данику.
— Покатаешь меня?! Покатаешь?! — пищит она.
— Ну это если твоя мама разрешит.
— Я не разрешаю!
И тут начинается обычный Машин спектакль, во время которого я переживаю все стадии принятия. За пару минут она выматывает меня так, что я готова отпустить ее на луну, а не только прокатиться с Даником.
Сходимся на том, что Даник просто вернет ее домой — по прямому маршруту, никуда не отклоняясь.
Таиса Ивановна дает Машке велосипедный шлем своей внучки. Девочки тепло обнимаются. А моим рукам тепло от пакета с пирожками.
— Не привязывайся к Данику. Он временный, — говорю я Машке уже возле усадьбы, пытаясь отцепить ее от мотоцикла. — Мы завтра уезжаем.
— Не хочу уезжать! — театрально рыдает она.
— Я тоже много чего не хочу… — Я не договариваю: Машка, уже хлопнув калиткой, в слезах бежит домой.