В темноте я почти не видел ступенек, и жена это поняла, потому как сказала:
– Милый, ты, пожалуйста, не урони меня, а то к креслу-каталке прибавится еще какой-нибудь агрегат.
Я обожал ее юмор и сейчас он поднял мне настроение. Но это ни шло ни в какое сравнение с тем триумфом, который я испытал, когда увидел с последних ступенек за окном летнюю ночь.
Жена еще ничего не видела и послушно держалась на моих руках. Лишь когда я поднес ее к распахнутому в лето окну, за которым над листьями яблони ярко светила долька луны и пели ночные птицы, она замерла. Я внимательно смотрел на ее, освещаемое луной и редкими уличными фонарями, лицо. Но, все равно, неожиданно для меня, ее шея обмякла и голова с тихим стоном склонилась на бок.
Быстро, но бережно, положив ее в кресло, стоящее рядом, я кинулся на первый этаж, и чуть не растянувшись на лестнице, прибежал на кухню. Там я налил в чашку воды из электрочайника, которую кипятил днем. Вода хоть и не успела замерзнуть, но была уже очень холодной. Наполнив чашку, я быстро поднялся наверх, боясь ее расплескать, и обильно промочил Тане лицо. Тяжело вздохнув она пришла в себя, и, осмотрев недоуменным взглядом комнату, остановила взгляд на мне. Потом, дернувшись, испуганно обернулась на окно. Листья яблони тихо шелестели от легкого ночного ветерка, давая понять, что это не сон.
– Это безумие… Так это все правда? – наконец, овладела собой жена.
Я, глупо улыбнувшись, пожал плечами. Она приподнялась на руках и попросила придвинуть кресло к окну. Потом, глядя на такую знакомую летнюю улицу, пожелала услышать мой рассказ заново со всеми подробностями. Я терпеливо, пытаясь не упустить ни одной детали, заново рассказал все, что со мной тут происходило.
И на этот раз она поверила мне, поверила полностью, хоть по ее глазам было видно, какая внутри нее шла борьба.
– Значит, ты не стал прыгать туда, только потому, что не захотел оставлять меня в этом феврале или тебе еще что-то мешало?
– Все, что мне нужно отсюда с собой забрать, это только ты. Я не хочу туда без тебя. Именно без тебя – Тани, которую я знаю.
– Но мы потеряем все, что приобрели за последние полгода. Например, твой новый «Фольксваген», – сказала жена.
– Ты серьезно полагаешь, что потеря машины меня остановит? Куплю заново, если созрею, – сказал я.